Мы уходим последними… Записки пиротехника

Через открытую дверь слышно, как дежурный разговаривает по телефону с сотрудниками госбезопасности:

– Так точно, приехал… Лейтенант. Сидит дожидается… Он как раз и сказал, что по вашей части… Есть. Понял вас…

Приехав, два респектабельных, очень уверенных в себе человека внимательно осмотрели сверток снаружи.

– Что здесь?

Я осторожно развязал тесемки. Маленький пистолет, ракетница, пачки патронов, ампулы, бухточки специального фитиля, белые круглые коробочки, пакетики из прорезиненной материи. Все упаковано, смазано, вычищено…

– Вы уже разобрались? – строго спросил меня один из прибывших.

– Нет, не во всем. Я не хотел особенно потрошить их до вашего прихода. Не очень ясно, например, назначение вот этих коробочек, содержимое пакетов…

– Хорошо, – прервал он меня, – вы еще посмотрите. А пока, – попросил он не допускающим возражения тоном, – погуляйте немного в соседней комнате: у нас тут некоторые процедуры…

Я вышел, предупредив:

– Ковыряться в этих вещах не советую…

Мне не ответили, но предостережение явно расслышали и приняли во внимание.

Странную коллекцию обнаружил постовой милиционер. «Каких только чудаков не носит на себе земля! – думал я в ожидании конца таинственной процедуры детективов. – Попадаются среди них и такие, что в обход всех советских законов хранят в своих объемистых сундуках вещи, совершенно несовместимые с мирным домашним очагом. Недавно одного такого задержали на Московском вокзале с… минометом в мешке. Стоит перед нами, хлопает ушами и сам не может объяснить, зачем ему понадобилась эта ржавая, никуда не годная труба… Или тот мальчишка с Московского проспекта, что понавез из болот и понапихал в отцовский письменный стол целый арсенал всяких снарядов и взрывателей… Мать, как увидела его запасы, так в обморок… Но то, что сегодня… Это – совсем другое. Сколько лет он берег тщательно составленный набор, подходящий только матерому диверсанту! Оружие, сигнальные патроны, ампулы с зажигательной смесью – и на всем черная эмблема орла со свастикой в когтях. Не из тех ли это мерзавцев, кто темными блокадными ночами указывал дорогу немецким бомбам – на госпитали, на заводы, на жилые дома? Что же теперь случилось? Столько лет прятал и вдруг не выдержал – выбросил… В крепость Советской власти поверил? Или захлебнулся страхом?»

– Войдите, пожалуйста, – вежливо пригласили меня в комнату. – Постарайтесь увидеть здесь все, что только может заметить глаз специалиста. И не торопитесь. Больше всего нам сейчас нужна тщательность.

Дабы не подвергать никого опасности, а себя – необходимости отвлекаться на всякий посторонний шум и добрые советы, я спустился в подвал и закрылся там в тесной комнатушке.

* * *

…Прорезиненные пакетики поддались сравнительно легко. В них оказался сероватый, с характерным металлическим блеском порошок. Я попробовал прокалить несколько крупинок на спичке и убедился, что это одна из разновидностей сильных зажигательных смесей. Какая? В этом проще разобраться в лаборатории. Пакетики можно отложить в сторону…

Немецкая педантичность и аккуратность в нанесении на изделия всяческих клейм и надписей, так же как и некоторые другие признаки, позволили с достаточно высокой точностью установить время изготовления опасных «игрушек» и даже приблизительно определить, когда они могли попасть в руки нашего анонимного клиента.

Сопротивлялись только коробочки. На них не было никаких знаков, никаких надписей. Наконец я решился вскрыть таинственные кругляшки. Чутье, правда, подсказывало, что передо мною какие-то хитрые мины. Но какие? Кроме как «хитрые» – и не определить.

«У всякой мины должен быть взрыватель или деталь, его заменяющая, – не слишком оригинально размышлял я. – Наверное, он вполне выдерживает небольшие давления, иначе мину опасно применять в таком ненадежном деле, как диверсия… Дальше что? А дальше – только осел разместит взрыватель на ребре коробочки или в местах ее соединения с этими усиками… Они явно для прикрепления мины к чему-то… К чему? А какая мне разница – к чему? Важно, что ребра и места соединения лучше всего подходят для начала исследования. Итак, режем…»

Я осторожно снял совсем тоненькую стружечку с ребра кругляшки. Потом еще одну, еще. Когда по обводу коробочки появился черный волосок щели, я стал работать смелее. Мозг сам начисто отключил всякие мысли. Руками властно и безраздельно руководила только интуиция… Сколько я резал и пилил ножом податливую эластичную жесть – не знаю. Просто неожиданно стали влажными от пота руки, затуманились стекла очков и сразу же пришла мысль: «Хватит».

Я трезво посмотрел и убедился: дальнейших насилий терпеливая коробочка не простит. Да и нет больше необходимости ее мучить. Она и так готова все о себе рассказать. И о том, что она действительно мина, и что внутри у нее очень мощное взрывчатое вещество с примитивным взрывателем, выполненным заодно с капсюлем-детонатором, и что, удобно прилаженная на рельс, она запросто рвет его, и что вообще-то не так страшен черт, как его малюют…