Мы уходим последними… Записки пиротехника

И тут я услыхал излюбленный ликсовский аргумент, которым он разоружил и, как говорится, «привел в чувство» уже не одного своего словесного противника, безадресно критикующего какие-нибудь действия или порядки.

– Слушай, – подчеркнуто спокойно и вкрадчиво сказал он, – уж если ты такой умный и так здорово знаешь, что все кругом плохо, давай предлагай новую власть. Дед у меня и против царя не побоялся пойти…

Обычно в этом месте Женькины собеседники страшно терялись, начинали оправдываться: никому из них и в голову не приходила такая дикая мысль. Здесь же я услышал сначала какие-то странные звуки: казалось, человек поперхнулся. И вдруг понеслось:

– Ты что же?! Ты куда это повернул, гад ползучий? А? Я ему, значит, про жизнь толкую, а он мне под Советскую власть! Ты еще г… под себя ложил, когда я ее в окопах защищал! Ишь ты, как подошел, свиненок! А ну, говори дальше! Сейчас говори, какая у тебя программа!

Я понял, что нашего незадачливого спорщика вполне могут в эту минуту и побить. Его, как говорится, «не поняли». Пришлось вмешаться.

Всю дорогу я хохотал, вспоминая эту историю. Вконец растерявшийся Женя слабо оправдывался:

– Ну кто ж его знал? Я думал, типичный демагог, заблудившийся в быте… (Он кончил два курса учительского института и любил сложные определения.)

– Типичный… – съязвил я. – А в Пушкине тоже был «типичный»?

Про этот случай Женя вспоминать не любил. Тогда он здорово опростоволосился.

…В Пушкинском городском отделе милиции не поскупились на адреса: бульвар Киквидзе, Октябрьская, Сельскохозяйственный институт, ДЭУ… За целый вечер не объедешь.

– А меня не прихватите, товарищ старший лейтенант? – напросился в попутчики только что сменившийся с дежурства милицейский сержант.

– Можно.

Он куда-то торопился: то ли в кино, то ли на свидание, а мы, как всегда, по многочисленным объектам, где весна выдала залежавшиеся с войны снаряды и мины.

– Только сначала на стройку, – предупредил я сержанта.

– Ничего, на машине все равно быстрее, – и пожаловался: – Любят у нас читать политграмоту. Дежурному-то все равно сидеть, а тут… Положено мне личное время или нет? Интересно, почему это так получается: зимой у нас и времени больше и… вообще, а занятия все на лето переносят? Зарплата идет… Время не свое…

Мне пришлось нажать на колено встрепенувшемуся Ликсу. Он явно хотел выступить в защиту установленного порядка и дать бой скептику.

Сержант, наверное, и еще бы философствовал и критиковал начальство, но мы уже подъехали к первой цели своего маршрута – огороженной плотным забором строительной площадке. Утром позвонили и сообщили, что здесь обнаружилось что-то такое, что требовало нашего вмешательства.

Шофер обежал несколько раз вокруг двух недостроенных зданий и никого не нашел.

– Долго? – нетерпеливо спросил сержант.

– Долго, – зловредно сказал Ликс, – топай, не теряй свое дорогое время.

– Да нет, – успокоил я, – появится кто-нибудь, заберем находку – и дальше.

Мы кричали, свистели… Ответом нам было только звонкое бетонное эхо. Так прошло минут сорок.

– Во порядочки! – ругался Ликс. – Приходи и бери что надо. Хоть на машине заезжай – за полчаса дача будет.

– Еще какая! – со знанием дела подтвердил милиционер.

Ликс посмотрел на него подозрительно. На площадке штабелями лежали первосортные доски, шифер, ящики зеркального стекла, краски, кисти… И – ни души.

Еще минут двадцать прошло в безрезультатных поисках и расспросах по соседним домам. Сержант прямо из себя выходил.

– Ладно, поехали, – решил, наконец, я. – Залезайте, сержант. Мы сюда на обратном пути заедем.

С минуту он колебался.

– Вы, пожалуй… езжайте. Я уж теперь пешочком. – И, поймав мой недоуменный взгляд, добавил: – Все равно опоздал…

Чтобы попасть на нужное направление, нам пришлось развернуться в конце улицы и проехать мимо стройки еще раз.

Ликс с любопытством зыркнул глазами в открытые ворота.

– Товарищ старший лейтенант, – жарко зашептал он мне. – Не уходит этот-то… Может, остановимся?

– Как тебе не стыдно? – возмутился я. – Поехали!

Вернулись мы часа через три. В ярком свете прожектора увидели двух людей – сержанта и, очевидно, сторожа. Милиционер энергично его отчитывал, а тот виновато разводил руками.

– Вот где «политграмоту-то» преподают, – весело кивнул шофер. – Чище взводного, а? – И восхищенно прибавил: – Неужели он так и охранял тут все время!

Сзади ерзал вконец посрамленный Ликс.

* * *

Отправляя меня в командировку на Волховский алюминиевый завод, подполковник Вербовецкий предупредил:

– Завтра с утра быть на службе. Поедем в отряд разминирования.

Торопливость в нашем деле категорически запрещена, но «уплотнение» рабочего дня и разумное повышение «производительности труда» вполне допустимы. Поэтому целый день я вертелся на заводе как белка в колесе, но все равно, когда был взорван последний снаряд, времени до отхода поезда оставалось очень мало, а обещанный до вокзала транспорт запаздывал. Я выскочил на улицу и остановил первый попавшийся грузовик.

Вместе со мной в кузове трясся такой же бедолага – то ли студент, то ли рабочий… Через пару минут мы уже запросто болтали.