Мы уходим в степи

— Слухаю! — сдался наконец Харлампий, с трудом выдавив из себя это «слухаю». Желваки на его скулах заходили ходуном. Хлестнув коня, Харлампий поскакал вперед, оставаясь глазами и ушами нашего отряда. Надо отдать должное. Несмотря на взрывной характер, дисциплина у урядника в его взводе была, как говорится, на высшем уровне. И следовать порядку он требовал не только от своих казаков, но и, в первую очередь, от себя самого. И поэтому, как бы не тяжела была ноша утраты, и как бы не велико было желание отомстить за убиенных родственников, урядник Казимиров не мог нарушить приказа, и пойти в разрез с решением своего командира.

Я кивнул вопросительно Аверину, мол в чем дело? Тот, слегка придержав коня, поравнялся со мной. Негромким голосом произнес:

— Представляешь, Михаил, — это был первый раз, когда Аверин обратился ко мне по имени и на «ты». И сие могло означать лишь то, что врата нашей дружбы распахнулись настежь. Такое могло быть или после долгого знакомства или же, если учесть военное время, перед критическим моментом надвигающейся опасности. Об опасности думать не хотелось, ее и так было в последнее время хоть отбавляй, а вот то, что наше долгое знакомство наконец переросло в дружеские отношения, вполне было мне на руку.

— Понятия не имею, — отозвался я, понимая, что Аверин хочет мне поведать о причине их короткого спора с урядником.

— Харлампий наш в бой безудержно рвется, — продолжил подпоручик. — Предлагал молниеносный рейд в тыл красным.

— Понятно его рвение, — отозвался я.

— Вполне согласен, спорить не буду, — спокойным тоном произнес Аверин. — Но представь себе этот момент.

Я старался мысленно представить, как наш маленький отряд врезается в тыл красным. Как падают один за другим враги, сраженные шашкой или метким выстрелом. Как бегут уцелевшие в панике. И с каждой такой мыслью во мне креп дух воина. Я хоть сейчас был готов лететь с урядником Казимировым, и разить красную сволочь, истреблять ее дочиста. Если до последнего момента у меня и витала тень сомнения в праведности этой войны, то с события, произошедшего на хуторе, я перешел грань между красным и белым. Я вышел за флажки. Собственной рукой я уничтожил свое прошлое. Мишка-комсорг с писклявым голоском — командир мародерского отряда красных, убил во мне веру в тот самый коммунизм, чему меня учили чуть ли не с рождения. А я убил этого Мишку. В его лице для меня умерли идеалы пятиконечной красной империи.

— Михаил? — голос проник в мое сознание издалека.

— А? Что? — невнятно отозвался я.

— Ты где? — Аверин внимательно смотрел на меня.

— Здесь, — уточнил я сам для себя и добавил. — В мыслях о рейде.

— И ты туда же? — спросил серьезным тоном подпоручик. — Ну ладно, Казимиров, у него трагедия, но ты же офицер! Ты же должен…

— Нет, — ответил я, не дав договорить Аверину. — Рейд — довольно сумасбродное решение. Такими силами мы и до первого поста красных не дойдем. Положат, как одного.

— Слава Богу, что ты меня понимаешь, — смягчив тон, произнес Аверин. — Харлампий — он кто? Казак. Кровь горячая у этого народа. Ему сейчас хоть с чертом драться раз на раз. А тактика — наука тонкая, не так ли?

— Да все так, — я хотел добавить еще и «Михаил», но внутреннее чувство останавливало меня. Нерешимость с моей стороны перейти на «ты» с Авериным оставалась неизменной. Я, видимо, снова наружно показался своему командиру задумчивым. Его внимательный взгляд блуждал по моему лицу.

— А сами вы что думаете, господин прапорщик? — вопрос подпоручика прозвучал неожиданно для меня. И он снова перешел на «вы». Странно.

— Хороший вопрос, господин подпоручик, — незамедлительно ответил я. Мысли, будто рой диких пчел, пролетели в голове, обжигая сознание. Что я могу ответить? Ведь я не тактик и мои познания в военном деле сводятся лишь к нескольким удачным, для меня, совместным вылазкам и в субъективном отношении ко мне того же Аверина и наших казаков. Копни глубже и все, рассыпался образ прапорщика Григорьева. То, что изучали будущие офицеры РИА в военных училищах несоизмеримо объемнее тех знаний, которыми успел овладеть я. Нужно было выпутываться из ситуации. Но на выручку, не осознавая того, пришел сам Аверин.

— Вот видите, Михаил Степанович, — цокнув языком заключил подпоручик. — И я не знаю. Мы с вами отклонились немного от намеченного ранее маршрута, посему давайте выбираться поближе к нашим. В противном случае, быть нам вздернутыми, как родственникам Харлам…

-Тра-та-та, тра-та-та-та, — вдруг раздалось где-то невдалеке. Аверин не договорил. Он перевел взгляд на остановившихся казаков:

— Казимиров где? — выкрикнул подпоручик.

— Здеся я! — раздался бодрый голос урядника. Он, словно заснеженная гора, появился также неожиданно, как и исчез.

— Где тебя…те самые носят, Харлампий?! Слышал выстрелы?

— Не только слышал, ваш бродь, — слегка задыхаясь, выпалил урядник. Откашлявшись он добавил. — В верстах двух, может меньше бой идет. Полк наш на красных напоролся. Тех, шо крыс в амбаре. Я доложить прискакал.