Мы умели верить

Роман вдруг закричал. Это был пронзительный крик, точнее, серия криков, вылетавших пулеметной очередью. Как только Роман оторвал ноги от пола и забрался на диван, Йель понял, в чем дело. Дэбра, по-видимому, тоже, поскольку ворвалась в комнату со шваброй.

– Куда побежала? – сказала она.

И Роман широко замахал рукой в сторону стены, полки, столовой.

– Простите, – сказал он, – но я ненавижу мышей.

Йель понимал его чувства, но такая бурная реакция побуждала его к сдержанности, и он спокойно предложил свою помощь. Когда Дэбра огляделась и стукнула ручкой швабры полку с пластинками, надеясь выгнать мышь, Роман сказал:

– Не знаю, что со мной такое. Я не спал прошлую ночь.

– Дай бедняжке убежать, милая, – сказала Нора Дэбре.

Но затем Роман сказал, что вроде как видел, что мышь забежала за сундук в столовой, и Дэбра воспользовалась предложением Йеля о помощи и попросила его отодвинуть сундук от стены.

Когда он встал с дивана, его пошатывало – похмелье никак не проходило. Ему хотелось быть дома и спать. Ну, просто спать, где-нибудь.

– Засуньте пальцы под рейку, – сказала Дэбра.

Сундук был высоким и тяжеленным, а Йель никак не мог хорошо ухватиться.

Он читал в одном журнале, что похмелье обостряет чувство вины – что ты будешь терзаться угрызениями совести о чем угодно, сделанном накануне. Он надеялся, что это правда, потому что мысль о том, чтобы вернуться на ночь в отель и спать в одном здании с Романом, вызвала у него тошноту. А может, дело было в сундуке. Они с Дэброй оттащили его на фут, сперва один край, потом другой. За ним скопилась масса пыли, но мыши не было, никаких следов. Роман в гостиной успокоился; они с Норой разговаривали вполне нормальными голосами.

– Оставьте так, – сказала Дэбра. – Я почищу пылесосом, – она поправила свой растрепавшийся хвост. – Пожалуй, хорошо, что мы не держим тут картины. Это свинарник.

Йелю нужен был стакан воды. И туалет.

– Ха, – сказал он. – Да уж, пыль им не опасна, но держать картины на два миллиона рядом с мышами…

Рука Дэбры застыла в воздухе.

– Простите?

Он совсем забылся, потерял всякую бдительность и решил, что ее задело его несерьезное отношение к мыши, доставившей ей столько хлопот.

– Вы сказали два миллиона? – сказала она.

– О, я просто…

Он захотел сказать что-то в духе, мол, это Чак Донован озвучил такую цифру, но слова путались, и у него не получалось составить убедительное предложение, и к тому же у него не было морального оправдания такого вранья.

– Ну так, – сказал он, – чуть меньше или больше.

Лицо Дэбры так покраснело и надулось, что ему показалось, она сейчас плюнет на него. Но она только прошептала, что было даже хуже, чем если бы она заорала:

– Я была на вашей стороне. Наверно, еще полминуты назад я была на вашей блядской стороне.

– Мы и есть на одной стороне, – сказал Йель нелепо.

– Я вас защищала перед отцом. А она знает? Бабушка знает, сколько она отдала? Я думала, речь идет о сотнях тысяч. Что и так было немало. Вы солгали мне.

Иногда в затруднительных профессиональных ситуациях у Йеля проявлялась плутовская черточка, волшебная и внезапная, и он теперь ждал этого, надеясь, что сейчас у него изо рта выйдут слова примирения.

– Вам нужно уйти, – сказала Дэбра. – Этот дом принадлежит моему отцу. Я хотела скрыть от него ваш визит, но вы сейчас уйдете.

Она скрестила руки на животе, серым крестом из свитера.

– Конечно, – сказал Йель чуть слышно.

Нора с Романом, похоже, ни слова не слышали.

– Мы говорили об этих бедных астронавтах, – сказала Нора, когда Йель вошел в комнату.

– Они сейчас уезжают, – сказала Дэбра, – тебе нужен отдых.

– О! Но они приедут завтра?

– Завтра у тебя врач, – Дэбра уже держала их пальто. – Они вернутся в Чикаго.

Йель не смотрел на Дэбру. Он себя проклинал, ему хотелось орать, биться головой о стену.

– Мы еще приедем к вам, – сказал он.

Хотя не думал, что это случится. Но они что-нибудь придумают, может, просто будут перезваниваться.

Нора встала и медленно подошла за ними ко входной двери.

– Я боюсь, – сказала она, – что ничего не сумела рассказать вам. Вот, была бы у нас была машина времени, я бы вам устроила расчудесную экскурсию!

Йель сказал, ковыряясь с пуговицами пальто:

– Я как раз думал о путешествиях во времени по дороге к вам.

Она рассмеялась.

– Путешествовать во времени легко! Чудовищно легко! Все, что для этого нужно, это прожить достаточно долго!

Роман застыл, засунув руку до половины рукава.

– Знаете, – сказала она, – когда я родилась, на дорогах не было асфальта.

Йель все еще думал об этом, когда Роман сказал:

– А Ранко? Мы так и не услышали конец.

Дэбра открыла дверь, впустив ледяной воздух.

– Он потом объявился, – сказала она, – и его рука не работала, как надо, и он покончил с собой. Вот и вся история.

Йель с Романом одновременно сказали «О», Роман – на октаву выше.

– И боюсь, прямо на моих глазах, – сказала Нора.

Дэбра открыла рот, и прежде, чем она произнесла что-нибудь страшное, прежде, чем объявила, какую огромную ошибку совершил Йель, он вышел за дверь, убедившись, что Роман идет за ним.