Мы умели верить

– Оставайтесь сколько хотите! – сказала она. – Можете поливать денежное дерево.

Это было достаточно далеко от Бойстауна, чтобы Йелю не грозило натолкнуться на Чарли. Он хотел бы увидеть его в ближайшее время, хотел бы наорать на него, выпалить все, что еще не прокричал, но только когда он будет к этому готов. Ему не хотелось наткнуться на него у банкомата.

Эсме подчеркнула, что он может спать в хозяйской спальне, но Йель устроился в небольшой гостевой комнате, с балкончиком и полками книг по архитектуре. На кухне была стойка с вином, и Эсме сказала, что его «лучше допить прежде, чем я до него доберусь». В гостиной стояла лучшая стереосистема, какую Йелю доводилось слушать, и полка с CD: классика, опера, мюзиклы и Синатра. На своих устройствах он бы слушал The Smiths, и это нисколько не помогло бы ему; если ему, возможно, осталось жить всего несколько лет, не лучше ли слушать Бетховена? Из окон открывался вид на реку и башню Сирса[110]. Ночью город под ним превращался в плеяду желтых и красных огней.

Когда-то давно, когда Чарли впервые взял его в «Бистро», на этой же улице, он зачарованно взирал вблизи на две башни Марина-Сити, на гигантские лепестки, оказавшиеся стилизованными балконами. Теперь же, стоя на балконе, Йель поражался, какие низкие здесь перила, как легко высокий человек мог потерять равновесие и перевалиться через край, как легко было встать на них и прыгнуть.

Он не собирался делать этого, даже если тест на вирус окажется положительным. Потому что ВИЧ-инфекция не означала, что ты заболеешь в текущем году или в следующем. Он думал, что если ему суждено ослепнуть, тогда бы он мог решиться на это. Если бы он не мог прожить день, чтобы не обосрать себе штаны. Тем летом они с Чарли встретили одного парня в баре, который рассказал им о своем любовнике, поклявшемся покончить с собой, когда не сможет танцевать. А потом, когда он не смог танцевать, он решил подождать, пока не сможет есть. А когда он не смог есть, он сказал: «Когда не смогу говорить».

«Он этого так и не сделал, – сказал парень. – Он боролся до последнего вздоха. И о чем это вам говорит? О чем это вам говорит?»

У Йеля с Чарли не было на это ответа, как и у того парня.

Дни шли за днями, и вероятность достоверного анализа крови повышалась. Удачный исход еще не был бесспорен, но неудачный казался все менее вероятен. И в любом случае, он будет знать наверняка. Ему бы хотелось щегольнуть своей решимостью перед кем-нибудь из друзей, если бы те из них, кто знали Чарли, не ненавидели его, а те, кто не знали, заслуживали доверия. На самом деле, он ни с кем не виделся после встречи с Тедди в прачечной. Как-то вечером Йель шел от стоматолога по Бродвею – он записался к нему еще в прошлой жизни – и ему встретился Рафаэль из редакции «Во весь голос», с другом. Рафаэль был пьян – он поцеловал Йеля в щеку и укусил за другую – но по-настоящему поговорить у них не получилось.

Роман появлялся в галерее, как обычно, во второй половине дня по средам и пятницам – и, к счастью, когда он пришел в первый раз в кабинет Йеля, там как раз пылесосила Дженис, уборщица, и благодаря шуму возможности что-то сказать не было, он смог просто помахать в знак приветствия. Роман занимался своей привычной работой, разве что более нервозно. Через каждые полчаса он прикладывался лбом к столу, и Йель не решался спросить, что его угнетало: расшифровка писем Норы, обработка заявок на гранты или кризис более экзистенциального свойства, как-то связанный с Йелем и с собственной душой. В любом случае, Роман был последним человеком, с которым Йель стал бы обсуждать свой страх перед инфекцией.

Субботним вечером Йель увидел Джулиана в «Острове сокровищ». Он мог бы заглянуть в супермаркет около Марина-Сити, но он терпеть не мог привыкать к новому магазину. И, может, ему все-таки хотелось наткнуться на кого-нибудь. Джулиан покупал сэндвич с говядиной в полиэтилене. Выглядел он лучше, чем две недели назад, по крайней мере, не был таким бледным. Увидев Йеля, он застыл на месте, словно ему дали под дых, и только когда Йель подошел к нему и сжал плечо, он расслабился и поздоровался.

– Тедди тебя кормит, – сказал Йель. – Хорошо выглядишь.

Джулиан глянул вдоль прохода и сказал шепотом:

– Я с ним задыхаюсь. Ты замечал, что он всегда в движении? То есть всегда. И он как бельмо на глазу, то есть я просыпаюсь утром, и он тут как тут. Слушай, никому ничего не говори, но я отсюда сваливаю. Из этой страны.

Йель воспринял это не вполне серьезно – Джулиан был склонен к театральности – но он как будто не шутил.

– Куда? – сказал Йель.

– Я сделал паспорт два года назад и ни разу им не воспользовался. Серьезно, я сюда не вернусь. Вещи у меня с собой, – Джулиан обернулся, показав Йелю рюкзак. – Я даже не знаю, куда направляюсь. С квартиры я съехал.

– Ты не собираешься в Таиланд или типа того, а? Ты будешь осторожен?