Мы умели верить

Чарли пошел с Йелем без особого восторга – он считал, что пренебрегает работой, и переживал за Терренса, которого приняли с синуситом в Масонский медицинский центр – однако держался молодцом.

– Мы снимем туфли? – сказал он. – У вас такие прекрасные полы, не хочу нанести слякоти.

– О, они видали и не такое, – сказала Долли.

Она улыбалась, зардевшись. Сказав эти две фразы, Чарли уже покорил ее сердце. Его акцент тому помог, заменяя ему цилиндр с моноклем.

Йель сам не заметил, как они с Чарли оказались на диване, и Билл подал ему «бокал винишка», как он выразился, и стал копаться в пластинках. Кругом был рождественский декор: свечи, и ангелы, и веточки остролиста.

– Надеюсь, вы любите телятину под пармезаном, – сказала Долли.

Чарли не ел млекопитающих, а Йель избегал телятины, но они оба кивнули и сказали, что это звучит восхитительно.

– Если вкус будет так же хорош, как и запах, – сказал Чарли, – я никогда не покину ваш дом.

Долли зарделась пуще прежнего и захихикала как школьница – с обезоруживающей искренностью.

– Я так понимаю, – сказала она Йелю, – в галерее сейчас волнительная пора!

– По крайней мере, скучать не приходится.

Еще до начала праздников вся ситуация подвисла: ни новых вестей от Норы, ни сердитых звонков от Сесилии. И чем больше Йель убеждался в подлинности картин – чем дольше они с Биллом рассматривали фотографии, чем чаще Билл забегал к нему с новыми дедуктивными находками, что да, Фудзита использовал именно этот оттенок зеленого, ты только взгляни! – тем отчетливей он понимал, что ему предстоит иметь дело не только с Сесилией и ее эксцентричным спонсором, но и со всей семьей Норы, которая вполне может сорвать сделку, заперев старушку дома или перехватывая ее почту.

– Что ж, это должно быть чудесно.

Билл поставил альбом Майлза Дэвиса и неловко покачивал головой в такт музыке. Он сел в большое желтое кресло напротив Йеля.

– Скоро будет Роман, – сказал он.

Роман и еще одна аспирантка приступали к работе оплачиваемых стажеров после Нового года, это стало возможным благодаря грантам Фонда Меллона. Йель с Романом еще не встречался, но Билл был научным руководителем его дипломной работы пару лет назад, когда занимал академическую должность. В следующем квартале Роман снова собирался работать с Биллом ассистентом куратора; другой стажер, девушка по имени Сара, будет работать с Йелем.

– Он звонил сказать, что у него отключили воду, так что ему приходится принимать душ в спортзале. Жизнь аспиранта, да? Я по ней не скучаю. Чарли, ты продолжал учебу после бакалавриата?

– Ни единого дня, – сказал Чарли.

Он не стал уточнять, что бросил университет даже раньше. Максимум, что смог выяснить Йель, это что Чарли перестал ходить на занятия, но продолжал околачиваться в окрестностях кампуса Королевского колледжа еще три года, мобилизуя людей и возглавляя акции протеста, чем заслужил себе звание кронпринца голубого студенчества. Чарли не горел желанием объяснять все это Биллу, поэтому он, к облегчению Йеля, извинился и пошел на кухню помогать Долли. Готовить Чарли не любил, но в мытье посуды ему не было равных.

– Я думаю, – сказал Йель, – нам придется снова наведаться в округ Дор. На этот раз нам двоим. Вы сможете поговорить с Норой, а я возьму на себя адвоката, – он поставил свой до краев полный бокал, рискуя пролить красное вино на кремовый подлокотник. – Вряд ли она окажется не дома. И вряд ли мы случайно нарвемся на вечеринку.

– Значит, просто заявимся без приглашения?

– Ей девяносто. У нас нет времени ждать.

Билл вздохнул и оглядел комнату, словно кто-то мог прятаться в углу, грея уши.

– Я хочу убедиться, что ты понимаешь, во что ввязываешься, – сказал он.

– Я понимаю. В худшем случае все будет очень плохо.

Худший случай означал, что их старания получить картины окажутся тщетными или (менее вероятно, но не исключено) что они получат картины, которые окажутся поддельными. В любом из этих случаев Северо-Западный лишится денег Чака Донована ни за что.

– Если Сесилия пронюхает, чем мы занимаемся, – сказал Билл, – или если мы напортачим в итоге, она не поленится довести это до самого верха, просто чтобы прикрыть свой тыл. На кону всего два миллиона, но она… в последнее время ей не везет, – он придвинул свое кресло ближе к Йелю, замяв задними ножками край светлого восточного ковра. – Я готов, в случае чего, попытаться взять вину на себя, поскольку мне не грозит увольнение. Просто потому, что у меня пожизненный контракт. Но не могу гарантировать возможных последствий. Они могут решить уволить кого-нибудь просто из принципа, и это будешь ты, – Йель не очень понял, кто эти они, но кивнул. – Я сомневаюсь, что они спустят собак на всю галерею, хотя…

Чарли просунул голову в дверь.

– Мне велели проверить, не надо ли вам вина!

Йель поднял и пригубил свой полный бокал; Билл поднял большой палец. Чарли, должно быть, понял, что у них деловой разговор, и тихо исчез.