Мы вернемся

Элис больше не могла говорить – она начала плакать. В голос, как плачут у могил любимых или на пепелищах домов родных. Ей снова не хватало воздуха, ей хотелось отключиться и не помнить всего этого, не переживать снова эти минуты ее боли и омерзения, но Мика была права – нужно было хоть раз это все выплеснуть, отдать на откуп миру, чтобы можно было сделать шажок дальше – маленький, несмелый, но очень важный. Иначе она свихнется в этом бесконечном адовом дне сурка, который проживала внутри раз за разом, в каждом сне, в каждой секунде непродолжительного бодрствования.

– Кэт, эта девица, она знала, чем задавить Эвана. Чем разбить меня. Она отдала меня двум огромным мужикам на потеху. На глазах у всех.

– Элис… – Мика, казалось, задохнулась от понимания того, что произошло. – Они?..

– Они изнасиловали меня, Мика. Один сзади… Его руки. Он трогал меня, толкался там. Я не чувствовала боли, я словно со стороны смотрела на все это, там было только мое тело, которому уже было все равно. В отличие от Эвана – его заставляли смотреть на это, наблюдать за тем, как меня… Мика, как все это забыть? Ему, мне? Тот второй, он мне в лицо, он в рот хотел…

– Бедная моя, – Мика обняла ее, чувствуя, как под руками сразу напряглись мышцы. Элис просто рыдала взахлеб, не зная, как все это пережить.

– Я хотела умереть. Потому что не могла больше это видеть и чувствовать. Я все время хочу умереть, Мика, только по-настоящему. Чтобы ничего не было, чтобы я не помнила, как они…

Они сидели и плакали вдвоем. Элис – тяжело, выпуская со слезами все накопившееся за эти дни, за то время, что она варилась в своем аду. Микалина – просто от сожаления за ее несчастных друзей, которым пришлось все это пережить, и тут уже ни время, ничего не могло им помочь.

– А потом появилась Вик и ребята. Она убила тех парней, и один упал прямо на меня, всем своим весом. Это было так мерзко, хотя я уже мало что соображала. Кругом выстрелы, крики, кровь, а я – как в чертовом кино! Звуки приглушены, мир смазан, и только глаза Эвана, который, едва освободился от веревок, дернулся ко мне. Ну а дальше крик, снова страшный крик, только в этот раз мужской. Это был Астор. Я, я даже не знаю, как это описать: обрубок руки, фонтан крови – это так страшно, так неправильно, словно бутафория какая, но не настоящее, так ведь не должно быть! – Элис захлебывалась слезами и словами, ее наконец прорвало всеми невыплаканными страхами и ужасами, и теперь она не могла остановиться. – Он сам смотрел на свою руку и не понимал, что происходит, как такое могло случиться… Я даже представлять не хочу, как это – лишиться руки. Навсегда, Мика, тут ведь все – навсегда!

Микалина ничего не говорила, только сама вытирала слезы да периодически гладила Элис по спине и плечам. Комната трещала от напряжения. Казалось, еще немного – и рухнет этот несчастный дом, не выдержав боли своих уставших, страдающих жителей.

– Потом резко – и вдруг все затихло, устремилось в одну точку, замерло. Туда, где медленно падала Вик. У нее изо рта тянулась дорожка крови, и я не могла отвести взгляд, меня просто парализовало. А она улыбалась, как могла. И все повторяла, что вернется, что мы вернемся. И рухнула в руки Ветру – вот на кого больно смотреть было. Он плакал, держа на руках мертвую жену. И пусть все знали, что назавтра она очнется – каково это, видеть мертвым того, кого любишь?! Это ведь самому умереть можно от боли! Все вокруг не имеет значения: люди, воздух, жизнь… Ее нет больше, вот она – на руках твоих, просто тело, бездыханное. Мик, это так страшно, так бесчеловечно – я никогда не видела раньше, не понимала. Это все было слишком страшно, чтобы вынести, чтобы пережить и забыть. Я не знаю… Я уже ничего не понимаю, я все время в этом и не могу выкинуть из головы, не могу переступить. Я боюсь. У меня внутри все сломалось – я не знаю, за что держаться. Просто один сплошной кошмар, который не заканчивается. И больно, больно, больно…

Элис откинулась на подушку, пытаясь справиться с дыханием. Она уже не понимала, где она – все еще в своей комнате или вернулась в этот отвратительный ангар. Боль, которую в этот раз не усыпили лекарствами, поднималась по телу, заполняла ее, словно сосуд – водой. Мика тут же сообразила, что дело плохо, и выбежала из комнаты. Буквально через секунду появилась Мара, бросилась измерять пульс и ощупывать покрывшийся испариной лоб.

– Это того стоило? – грубо спросила она у Микалины, и та просто пожала плечами.

– Стоило, – едва смогла прошептать Элис и тихо застонала.

– Все-все, сейчас я поставлю капельницу, и ты поспишь. – Мара быстро и четко выполняла привычные действия, ни на минуту не теряя собранности и хладнокровия. Элис даже завидовала им, солдатам из мира Вик, – они умели отключаться, когда нужно. Ей бы так, иначе эмоции ее просто убьют.