Мы всегда жили в замке

День был облачным, солнце то и дело скрывалось, и Иона перепрыгивал из тени в тень, явно следуя за мной. Когда я бежала, он тоже пускался бегом, когда я останавливалась, застывая на месте, он тоже останавливался, а потом двигался в сторону, делая вид, будто мы с ним вовсе не знакомы; потом садился и ждал, пока я не побегу снова. Мы пришли на широкое поле, которое сегодня напоминало собой океан, хотя я никогда не видела океана; трава колыхалась на ветру, по траве скользили тени облаков, а деревья вдали раскачивались туда-сюда. Иона исчез в траве, которая выросла и стала такой высокой, что я могла касаться ее ладонями при ходьбе, и совершал некие загадочные маневры; на минуту трава пригибалась под ветром, потом вдруг шла торопливой рябью, отмечая траекторию кошачьего бега. Заняв исходную позицию в углу поля, я начала пересекать его по диагонали к противоположному углу; дойдя до середины, я вышла прямо к камню, который отмечал место, в котором была зарыта кукла. Ее-то я могла найти с легкостью, хотя большинство прочих моих сокровищ были утеряны навсегда. Камень лежал, где ему полагалось лежать; значит, и куклу никто не потревожил. Я иду по зарытому кладу, думала я, и трава щекотала мои руки, а вокруг не было ничего, кроме длинной полосы поля с колышущейся на ветру травой и соснового леса вдали. За моей спиной был дом, а вдалеке, слева от меня, почти невидимая среди деревьев, скрывалась проволочная изгородь, которую построил мой отец, чтобы оградиться от чужаков.

Покинув длинное поле, я прошла между четырьмя яблонями, которые мы именовали «нашим фруктовым садом», и тропинка привела меня к ручью. Коробка с серебряными долларами, которые я зарыла на самом берегу, тоже была в целости и сохранности. Возле ручья, хорошо замаскированное, находилось одно из моих убежищ, которое я сама соорудила и часто использовала. Вырвала с корнями два или три небольших кустика и утоптала почву; вокруг были сплошные кусты и ветви деревьев, а лаз накрывала ветка, свисающая чуть не до земли. Особой необходимости держать это убежище в тайне не было, поскольку никто и никогда не приходил искать меня здесь, однако я любила лежать внутри с Ионой и знать, что меня в случае чего никогда не найдут. Из листьев и веток я сделала себе ложе, а Констанс дала мне одеяло. Листва вокруг и над моей головой была такой густой, что внутри было практически сухо. И вот в это воскресное утро я лежала здесь с Ионой, слушая его истории. Все кошачьи истории начинались так: «Это рассказала мне моя мать, которая была самой первой кошкой». Я лежала, прислонясь лбом к кошачьей голове, и слушала. Не будет никаких перемен, думала я, это всего лишь весна; зря я так перепугалась. Дни станут теплее, и дядя Джулиан будет сидеть на солнышке, и Констанс будет смеяться, работая в саду, и так будет всегда. Иона тем временем продолжал свое повествование («А потом мы запели! А потом мы запели!»), и листья шелестели над нами, и так будет всегда.

Возле ручья я отыскала змеиное гнездо и убила маленьких змеек, всех до единой. Не любила я змей, и Констанс никогда не просила меня этого не делать. Когда я была на пути к дому, мне попалось очень плохое предзнаменование, одно из самых плохих. Моя книга, прибитая к стволу сосны, упала на землю. Я решила, что гвоздь проржавел и книга – это была маленькая записная книжка отца, куда он заносил имена тех, кто был должен ему денег, и тех, кто, по его мысли, был ему обязан – теперь потеряла силу защитного талисмана. Перед тем как прибить книгу к дереву, я тщательно обернула ее плотной бумагой, однако гвоздь проржавел, и книга упала. Я решила, что лучше всего ее уничтожить, на случай, если на ней теперь злые чары, и принести что-нибудь взамен, чтобы прибить к дереву; мамин шарфик, например, или перчатку. Но было уже поздно, хотя тогда я этого еще не знала. Он уже направлялся к нашему дому! К тому времени, как я обнаружила книгу, он, вероятно, уже оставил свой чемодан на почте и расспрашивал встречных насчет дороги. Все что мы с Ионой знали, так это то, что проголодались, вот и побежали к дому и вместе с ветром ворвались на кухню.

– Ты забыла про сапоги? – спросила Констанс. Она пыталась хмуриться, но потом рассмеялась. – Глупышка Меррикэт!

– Иона не стал надевать сапоги. День был чудесный.

– Может быть, завтра мы пойдем по грибы.

– Но мы с Ионой хотим есть уже сегодня.

К этому времени он уже шел через деревню прямо к черному камню, а они все глазели на него, гадали да перешептывались, когда он проходил мимо.