Мы жили тогда на планете другой…[Том 1]

Погаснет электричество в квартире —
   спешишь огарком заменить.
И станет в комнате и в целом мире
   всё как-то по-другому быть.

Нарушен установленный порядок,

   насторожилась тишина.
Предчувствий, обольщающих догадок
   душа встревоженно полна.

Как маленький огарок, луч вливая

   в заманивающую тьму,
она мерцает призрачно-живая,
   подобная во всем ему.

Фитиль то вспыхнет, то как бы от страха

   зажмурится. И вновь темно…
И громче дряхлая бормочет Пряха,
   жужжит веретено.

The king's tower

М. А. Форштетеру

Стоит с двенадцатого века,
ее воздвиг нормандский воин.
Слезами, кровью человека
точатся выемы пробоин.
Еще грозна тюрьмы вчерашней
гранитнодымная порфира,
в веках неколебимы башни
на водной пéрекрести мира.

Всё дымом — Рим, святая Жанна,

испанцы, Индия, тевтоны,
но так же, с алебардой, чванно
шагает брит на страже трона.
И — полудухи-полуптицы,
химеры крепостей британских —
гнездятся вороны в бойницах,
потомки воронов нормандских.

[38]

Сочельник

В эту ночь, когда волхвы бредут пустыней
   за звездой, и грезятся года
невозвратные — опять из дали синей
   путь указывает мне звезда.

Чтó это? Мечты какие посетили

   сердце в ночь под наше Рождество?
Тени юности? любовь? Россия? или —
   привиденья сердца моего?

Тишиной себя баюкаю заветной,

   помня все, все забываю я
в этом сне без сна, в печали беспредметной,
   в этом бытии небытия.

Возлюбленная тишина…

Возлюбленная тишина,
вечернее очарованье,
виденьями какого сна
овеяно твое молчанье?

Возлюбленная тишина,

преображение заката,
недостижимая страна,
покинутая мной когда-то.

Слилось грядущее с былым,

неизмеримое с ничтожным,
и кажется пережитым
всё, что казалось невозможным.

«Увидеть, осязать нельзя…»

Увидеть, осязать нельзя,
   нельзя услышать слухом, —
уводит тайная стезя
   в мир, озаренный духом.

И свет не свет, и тьма не тьма,

   земля, но неземная.
Небес голубизна — нема
   и говорит о рае.

От светоносной немоты,

   от нерожденных звуков
пьянея, сердце с высоты
   внимает песне духов.

«Не спрашивай у жизни много…»

Не спрашивай у жизни много,
но бойся Божьего суда.
Жизнь — это узкая дорога
в непостижимое Туда.

О бывшем не тоскуй напрасно

и смертью вечность не зови.
Она с тобой, в тебе всевластно
нездешней правдою любви.

Любовь, к себе годами строже,

ты целью вышней назовешь.
Мир видимый — прости мне, Боже! —
он или призрак, или ложь?

Requiem

Dis manibuscum sacrum[39]