Мы жили тогда на планете другой…[Том 1]

О, буря адская! Дрожит мое весло
И стрелка черная тревожного магнита;
Валы косматые клубятся тяжело,
И тьма отчаянья над безднами разлита…

А дни угрюмые, как серые века;

Но все, что прóжито, исчезло тенью краткой…
О где вы, родины любимой берега,
Маяк любви моей, — мой белый крест с лампадкой?

Мелькают пристани: на них чужой мне флаг;

Плывут навстречу мне совсем чужие лица…
А впрочем, Господи, не знаю я, кто враг,
Кто друг изгнаннику… И все — как будто снится…

О где вы, спутники былых моих годин? —

Быть может, родина, и ты теперь чуждá мне,
И дома буду я совсем, совсем один?
Лампады нет уже? А крест — немые камни?

О, буря адская! Дрожит мое весло,

А тучи черные — как Дьявола одежды…
Вперед без устали!.. Но как мне тяжело:
Я верю, Господи, но в сердце нет надежды…

«Прости усталому рабу…»

Прости усталому рабу
Земную преданность заботе,
Себялюбивую мольбу,
Корыстный крик души и плоти.

Я знаю путь и вижу цель,

Я сердцем чту судьбы зерцало;
Все существо мое досель
Лишь отрицанье отрицало.

Святая бедность — хороша:

Не повинуясь игу злата,
Смиренномудрая душа
Свободной радостью богата.

На пестрый мир, на суету

Я не взираю исподлобья;
Но как принять и нищету,
Не запятнав богоподобья?

Прости усталому рабу,

Тобой казнимому не в меру,
На грани ропота мольбу
И недоверчивую веру…

2 мая 1940

София Дубнова-Эрлих

Спор с поэтом

Блажен, кто посетил сей мир…[60]

Ф. Тютчев

О нет, история страшней,
Чем нам, доверчивым, казалось,
Чем думал тот, кто древний хаос
В полночной слышал тишине.

В разрытой, выжженной степи

Почили остовы нагие:
Их тоже звали всеблагие,
Как собеседников на пир…

1945

Нью-Йорк

Гетто

Здесь когда-то трудились, плакали,
Разрывали путы тоски.
На прилавке промозглом звякали
Запотевшие медяки.

Над страдой, нищетою, плесенью

Рос огонь субботней свечи.
Бунт упрямою бился песнею
О щербатые кирпичи.

И задохлось гетто, сгорая,

В клубах дыма, в разрывах мин,
С бормотаньем: Слушай, Израиль!
С гневным возгласом: Слушай, мир!

Вот и все. А мы и не знали

Под туманом чужих дорог,
Что в горячем пепле развалин
Наших душ остался клочок,

Там, где братья предсмертным кличем

Исчерпали судьбу до дна,
Для себя избравши величье
И бессилье оставив нам…

1945

Нью-Йорк

Клятва

На могилах свежая трава,
Им забвенья нет.
Ничего не хочу забывать
В череде моих лет.

И у той, что всех стран родней,

Ничего не прошу.
Непреклонную верность ей,
Словно цепи, ношу.

И она говорит со мной

Голосами стихов и степей,
И клянусь — в юдоли земной
Не сниму цепей.

А когда непробудный сон

Убаюкает плоть мою,
Вы услышите тихий звон —
Это цепи поют.

1969

Таннерсвиль

Наказ