Мы жили тогда на планете другой…[Том 1]

В этом метельном феврале,
С каждым гаданием новым
Выходили слезы о короле,
Прекрасном, молодом, бубновом.
И уже никто не мог
Перечесть королей домашних,
Закопанных у дорог
На изрытых боями пашнях.
И опять черная масть —
Злое воронье и галки —
Продолжали червы и бубны красть
У бедной русской гадалки.
Мерли голуби на Сенной,
У рядов унылых и праздных,
Даже шелухи овсяной
Не осталось от щедрот лабазных.
У немилосердных дверей,
В очереди у пекарен
Слушая ругань пекарей,
Первый появился барин.
Рос по хвостам гул,
Бабий, рабий и темный,
И ветер февральский дул
И мотался в тоске бездомной.
Поднимал вопли и плач,
Путал в метели крылья
И раскачивал золотой калач —
Памятник изобилья.
Заметал роковой след
От Юсупова на Малой Невке,
Но уже белого с синим нет,
Только красное цветет на древке.
Старухи из храма в храм
Ходили, чуткие к катастрофе:
У них уже не было по утрам
Ни кофе, ни сливок в кофе.
Во дворцах анфилады зал
Зябли в суровой стуже,
А ветер февральский лизал
Стены — жалея вчуже.
Уже швейцар с булавой
Не красовался в шитье парадном
И на перекрестке городовой
Догадывался о неладном.

Смерть Жалости

Однажды умерла Жалость.
Ее одели и положили в гроб.
Сердце у многих сжалось,
И многие перекрестили лоб.
Большинство же вздохнуло вольно,
Ощутивши новую прыть.
Слава Богу, теперь не больно,
Больше нечем жалеть и любить.
Беспокоиться уже не надо,
Будет жизнь хороша.
Наконец-то достигла лада
Человеческая душа.
Все предусмотрено законом
И карающим Уложеньем.
Люди теснились по балконам,
Глядя на процессию с пренебреженьем.
С веселым злорадством глядя,
Тешилась людская горилла,
Огромнейшие животы гладя,
Взгроможденные на перила.
С неба падал зловещий свет,
В окнах поблескивая запотелых.
За колесницей двигались вслед
Толпы осиротелых.
Несли венки на щите
И плакали звонко
Беременные женщины, по нищете
Не имеющие права на ребенка.
Матери шли с детьми
В хаос дождевых волокон,
И подгоняли их, как плетьми,
Насмешки из нарядных окон.
Стаи брошенных кошек и собак
Пестрели различной мастью:
Покойница как-никак
Была им заменой счастью.
Пренебрегши полевой игрой,
Наслышась о детской злобе,
Бабочек легкий рой
Порхал над спящей в гробе.
Довольно светлых затей
Среди цветочного изобилья.
Теперь любой из детей
Оторвет им ножки и крылья.
На балконе женщина куталась в плед.
Дрожь потрясала тело.
Холодно сердцу, в сердце нет
Ничего, что бы нежно грело.

Лавочка сверчков