Мы знаем, что ты помнишь

– Когда та девочка пропала. Полицейские не стали бы со мной церемониться, если бы узнали о моем прошлом. Мейан была согласна со мной: «Они проверят, кто ты, пробьют по базам, все выйдет наружу, и они свалят вину на тебя. Они заберут тебя, Трюггве, и что тогда будет со мной и с детьми?»

На этих словах Эйра внезапно ощутила холод, он пополз вдоль ее позвоночника, словно лето закончилось в одно мгновение.

– О какой девочке вы говорите?

Трюггве, казалось, ее не услышал, даже едва заметил, что она наклонилась к нему.

– А потом мы почувствовали такое облегчение, – продолжал он, – когда они нацелились на паренька Хагстрёма. Ведь Улоф, если честно, был немножко хулиганистый. Мы всегда подозревали, что это именно он открыл клетку и выпустил на свободу наших кроликов. Но это был не он.

– В смысле, не он выпустил кроликов? – уточнил ГГ.

– В смысле, не он убил ее. А теперь он тоже лежит там почти мертвый… – Трюггве Нюдален утер пот со лба, на коже остался след от грязной ладони. Должно быть, он копался в земле или пытался занять себя какими-то другими делами, столярничал в доме или возился с участком – в общем, занимался тем, чем обычно занимаются люди летом.

– О чем вы умолчали в тот раз? – медленно спросила Эйра.

– О том, что я видел ее, – ответил Трюггве.

Его взгляд, словно прощаясь, снова медленно заскользил по двору, замирая на каждой постройке, как будто он хотел в последний раз увидеть все и запечатлеть каждую мелочь в своей памяти. ГГ хранил молчание. Эйра слышала его дыхание, он внимательно следил за ходом беседы, но, должно быть, понимал, что здесь уже ее территория.

– Вы о Лине Ставред сейчас говорите?

– Угу. Мы были на реке.

– Третьего июля 1996 года?

Он кивнул.

– Вы сказали полиции, что вас не было дома. Что вы рыбачили… – Эйра старалась говорить спокойно, хотя сердце в груди пустилось в бешеный галоп, – …с Патриком, которому было тогда шесть лет?..

– И его двоюродным братом, тот на год помладше. Время было для них уже позднее, я это помню, потому что сестра Мейан жаловалась, когда мы вернулись домой. Уж как она тряслась над своим сыном, и сказать страшно. Критиковала все, что бы я ни делал.

Трюггве снова посмотрел на дом, словно хотел получить у своей супруги разрешение говорить дальше.

– Но ведь мальчишкам так куда интереснее. Они сидели, перевесившись через борт лодки, ждали, когда дрогнет поплавок. В общем, были так увлечены, что, наверное, даже не заметили проплывающей мимо лодки.

– Лодки?

Весельная лодка, не моторная – вот почему она скользила так неслышно. Трюггве заметил ее, только когда они оказались совсем близко. Да и потом он ведь тоже был занят – шутка ли, оказаться на реке с двумя непоседливыми карапузами, которые висят, чуть ли не касаясь носами воды, хотя и не умеют плавать.

– Они? – переспросила Эйра.

– Ну да, был же еще малыш-кузен.

– Я имею в виду, во второй лодке. Вы сказали, что «они» проплывали мимо.

– А, ну да, две барышни, – кивнул Трюггве. – Одна была та самая, блондинка, я ведь тогда не знал, кто она такая, но потом, когда увидел ее снимок в газете… Определенно, это была она. Сидела на корме, откинувшись назад, как на пикнике – ноги задраны и юбка, как у… На такую девчонку все мужики заглядываются. Хотя была еще совсем юная. В смысле, это было так давно, что…

Он провел рукой по волосам и пробормотал что-то неразборчивое, глядя в землю.

– А вторая? – спросила Эйра.

– Да, вторая. Она была темноволосая. И когда гребла, длинные волосы падали ей налицо. Вот так. – Трюггве подвигал руками вокруг своей головы, показывая, как именно падали волосы. – И она совершенно не умела грести, вот что я вам скажу, шлепала только бестолково веслами по воде. Одета она была по-другому… но как именно – не помню. Я больше смотрел на первую, а про ту темненькую я потом ничего в газетах не видел, так что не знаю, кем она была.

– Вы можете сказать, хотя бы приблизительно, в котором часу это было?

– В четверть десятого.

– Вы так хорошо помните время, несмотря на то что двадцать лет прошло? – не утерпел ГГ.

– Когда они проплыли мимо, я подумал, что нам пора домой, и посмотрел на часы. Чтобы потом бабы не начали нас ругать.

– Вы можете вспомнить еще какие-нибудь подробности о том, как она была одета, эта блондинка?

Эйра была не в состоянии произнести ее имя. То, что он сейчас рассказывал, походило на правду. И все же. Это так долго сидело у него внутри, он хотел и не хотел это говорить – все указывало на то, что это могло быть правдой для него, и одновременно казалось таким неправдоподобным.

– Кажется, на ней были футболка и юбка, – отозвался он, – а может, это было платье. Во всяком случае, плечи у нее были оголены. В общем, что-то такое на тонких бретельках.

– И никакой кофты? Ведь вечером в это время уже должно быть довольно прохладно.

– Да нет вроде.

– Нет, не было прохладно, или нет, у нее не было кофты?

– У нее не было кофты, я же сказал.