Мы знаем, что ты помнишь

– Я имею в виду позже, когда ты и я… – Ей захотелось ухватить его за грудки и хорошенько встряхнуть, поймать то убегающее-ускользающее, что было в нем, и пригвоздить к месту. Впрочем, она и раньше пыталась это сделать, но безуспешно. – Ведь это же вы навели полицию на след, вы же были героями! Не понимаю, почему ты никогда не хвастался этим?

Рикен сунул руки в карманы шорт, сделанных из пары обрезанных джинсов.

– Если ты приехала сюда за тем, чтобы меня ругать, – сказал он, – то выпью-ка я для начала кофе.

Эйра уселась на обтянутое кожзамом автомобильное кресло, прислоненное к стене дома. Разномастная мебель была разбросана по всему участку. Наверное, для Рикена это было своеобразным выражением понятия свободы – якобы всегда можно выбрать себе другую позицию и оттуда взирать на мир. Прислушиваясь к звяканью чашек за мелкой сеткой от комаров в открытом окне кухни, она вдруг поняла, как много на самом деле он мог рассказать ей о Лине. Лицо Эйры горело, но не от летней жары, а от чувства неловкости. Рикен просто не рассказывал ей об этом, и все. Она преувеличила их коротенькое любовное увлечение, раздув его до чего-то жизненно важного. Они встречались тайком несколько месяцев, почти год, если считать встречи после расставания, которые нужны были, чтобы окончательно уяснить само понятие любви. Их рваность, горячность, запретность.

Желание открыться как ни для кого другого.

– Мне не хотелось об этом вспоминать, – сказал Рикен, снова появляясь на крыльце. Он протянул ей кофе в кружке с отбитым краем. – Это было страшно. Словно в фильме ужасов, участником которого ты оказался вдруг сам. – Он уселся на траву, как и в прошлый раз, когда она сюда приезжала. – Вполне естественно, что мне не хотелось с тобой об этом говорить.

– То есть с Магнусом это никак не связано?

– В смысле?

Рикен наблюдал за маленькими белыми бабочками, порхающими в траве.

– Я только что узнала, что мой собственный старший брат встречался с Линой Ставред, – сказала Эйра. – Двадцать три года назад. Из старых материалов по делу, потому что меня угораздило стать полицейской.

– Хорошо. Понял. Но как бы то ни было, на тот момент, когда это случилось, между ними все уже было кончено…

Кофе оказался сладким на вкус. Он что, в самом деле думает, что она до сих пор пьет кофе с сахаром, как тогда, сто лет назад, когда она до отказу набивала им чашку, чтобы перебить горький вкус и поскорее стать взрослой?

– У меня сейчас в голове нет свежей статистики на этот счет, – сказала Эйра, – но одна из самых опасных вещей для женщины – это порвать с мужчиной, который по-прежнему хочет ее и чувствует себя оскорбленным из-за потери власти.

– На что это ты, черт возьми, намекаешь?

– Ни на что, – ответила она, – но ведь очевидно, что в первые дни полиция именно так и думала, пока ты и твои дружки не указали на Улофа Хагстрёма. Ты сделал это, чтобы защитить Магнуса?

– Кроме меня, его видели еще пятеро, – возразил он.

– Я читала, кем были эти остальные, Рикен. Совсем мальчишки. По меньшей мере, на год младше тебя…

– Черт побери, это что, допрос? А разве ты не должна сначала просветить меня насчет моих прав?

Рикен встал или, скорее, одним прыжком вскочил на ноги и босиком пошлепал в сторону реки. Напряженные плечи и нервозность. Жилистые мускулы под загорелой кожей.

Эйра отставила чашку в сторону.

Невинности она лишилась в заброшенной нефтяной цистерне. Было время, когда она гордилась этим обстоятельством, оно казалось ей особенным, можно сказать, совершенно уникальным, постыдным и чрезвычайно возбуждающим, о чем больше никому нельзя было рассказывать.

Он сам ей это запретил.

Это случилось вечером много лет назад ранней весной, ей в ту пору исполнилось шестнадцать. Рикен въехал к ним во двор – визг и скрежет тормозов по гравию. Ему было двадцать четыре. Долгое время она была тайком влюблена в него, года два или три, до того, как поняла, что это означает на деле.

Магнуса дома не было. То ли гулял с какой-то девчонкой, то ли вкалывал на случайных заработках – Эйре было на это плевать, потому что Рикен остался, и она не долго думая выдавила из себя пару реплик, которые заранее выучила, под одеялом в своей комнате.

– Но зато я могу поехать с тобой.

– Куда же?

– Туда, где я никогда не была.

Его локоть, торчащий в открытом окне машины, сигарета в руке. Она брала с него пример и тоже курила в окно.

Две высокие нефтеналивные цистерны стояли заброшенные на одном из островков в тени моста Сандёбру, в лиственном лесу, которому дали свободно разрастись. Ржавое железо. Единственное, что сохранилось от сульфитного завода на Сванё, который снесли в 1970-е годы. Рикен знал, через какие щели можно туда проникнуть.

Пустая цистерна, пятьдесят или сто кубических метров замкнутого пространства над их головами. Внутри валялся всякий хлам, бутылки и спальный мешок с матрасом. Они носились кругами, сопровождаемые гулким эхом собственных голосов, пели и вопили как резаные, пока она не упала и не потянула его за собой.