Мы знаем, что ты помнишь

Унни, двадцать лет спустя, но все с той же вызывающе-дерзкой прической «ежиком», которую она продолжала красить в красный цвет, те же обтягивающие джинсы и многослойное колье. До своего знакомства с джазовым музыкантом и переезда в Сундсвалль она постоянно зависала у них дома – одна из многочисленных подруг Черстин, которых раскидало ветром времени. Эйра до сих пор помнила доносившиеся в детстве в ее комнату голоса и смех двух женщин.

Должно быть, сейчас ей немного за семьдесят.

– Бог ты мой, как же ты выросла! Дай-ка взглянуть на тебя – какая шикарная девушка!

Унни запротестовала, увидев, что Эйра собирается заказать только безалкогольное пиво – зачем так осторожничать, ведь она может остаться на ночь, для дочери Черстин у нее всегда найдется койка.

– Забавно, что ты позвонила мне именно сегодня, – сказала она. – Видела новости? Кажется, нашли ту девчонку, что пропала в Мариеберге. Я как раз в то время у вас жила, помнишь?

Новость о находке в Локне уже прозвучала в утреннем эфире радио, после обеда посыпались догадки, факты и домыслы. Все произошло очень быстро. Еще не успела стихнуть шумиха, поднятая убийством Свена Хагстрёма, как журналисты уже связали одно с другим.

Теперь все задаются вопросом: неужели это действительно останки тела исчезнувшей Лины? Лина Ставред пропала без вести в июле месяце двадцать три года назад…

– Да, я помню, – кивнула Эйра. Она пригубила пиво, темное и горьковатое на вкус. – Вот почему я захотела с вами встретиться.

– Уфф, а я-то думала, что-то с Черстин. – Унни схватилась за сердце и с облегчением выдохнула. – Спросить по телефону я не осмелилась – была уверена, что ты скажешь что-нибудь страшное, вроде рак или смерть.

Эйра коротко поведала ей о деменции.

– Вот черт, – выругалась Унни. – Хуже не придумаешь. Все равно что исчезнуть, когда на самом деле ты все еще существуешь.

– Я не знаю, почему вы потеряли друг друга из виду.

– Такое порой бывает, – Унни следила взглядом за парой музыкантов, поднимавшихся на сцену, смотрела, как они настраивают инструменты. Крутят звукоусилитель, пробуют струны на контрабасе.

– Мы еще не знаем, что за тело мы нашли, – сказала Эйра. – Это просто догадки СМИ. Чтобы установить точно, требуется время. А если еще учесть, сколько времени скелет пролежал в воде… На данном этапе специалисты зачастую даже затрудняются ответить, что перед ними: археологическая находка или останки имеют недавнее происхождение, то есть относятся к нашему времени. Многие фрагменты до сих пор не найдены…

Унни несколько секунд ошеломленно глядела на нее, после чего рассмеялась.

– Бог ты мой, я же совсем забыла, что ты полицейская! Для меня ты навсегда останешься маленькой вихрастой девочкой в штанишках на лямках. Я помню, как ты пыталась спрятаться за диваном, чтобы подслушать нас, когда мы сидели и пили вино.

– Я здесь не как полицейская, – сказала Эйра.

– А, ну это другое дело. Тогда позволю-ка я взять себе бокальчик.

Унни махнула бармену и, не спрашивая Эйру, жестом показала, что они возьмут две порции светлого. У Эйры мелькнула мысль осушить махом свой бокал. После чего выехать на автостраду Е4 и оказаться задержанной дорожной полицией. Разом отделаться от всего.

– Вы, конечно, знали, что Магнус встречался с Линой Ставред? – спросила она.

– Уфф… Да! Это ужасно, когда подобное коснется лично тебя. Черстин была напугана до чертиков. Твой братец вместо того, чтобы рассказать все как есть, слинял и напился как свинья. Гордый был, держал все в себе. Ну ты знаешь, мальчишки, что с них взять. – Унни слишком быстро осушила свой бокал, и теперь ее взгляд бесцельно бродил по залу, следил за музыкантами, которые наводили порядок на сцене, и реагировал на появление каждого нового посетителя.

– Временами мне очень сильно ее не хватает, – призналась она. – Мы потеряли друг друга из виду, когда я встретила Бенке и безнадежно в него влюбилась. Ты его, должно быть, помнишь, он как бог играл на бас-гитаре. В принципе, он до сих пор на ней играет. Черстин сказала, что он мне не пара, и за это я надулась на нее, решив, что она не способна радоваться моему счастью. Но она оказалась права. Мне же потребовалось семь лет, чтобы это понять. Он был абсолютно мне не парой.

– Мне интересно, что вы помните о том времени, – спросила Эйра, – когда начались поиски Лины, а вы приехали и жили у нас…

– Думаю, что все. Самые страшные вещи редко забываются, ты когда-нибудь задумывалась об этом? Я помню даже те кошмары, что снились мне в детстве. – Унни достала губную помаду и поймала свое отражение в застекленной фотографии на стене – ее лицо слилось с лицом Луи Армстронга. – Ты же помнишь, я жила одна в «Огромном наслаждении», одном из рабочих кварталов в Мариеберге, и тут я вдруг узнаю, что эта самая Лина пропала. Меньше чем в километре от моего дома.

– Вы помните, что делали в тот вечер?