Мысль, вооруженная рифмами

19. <Неоконченное>

Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы
              разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают
                                        по маю
венчики встречных ромашек
Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье
Пусть серебро годов вызванивает уймою
надеюсь верую вовеки не придет
ко мне позорное благоразумие

Уже второй
                  должно быть ты легла
А может быть
                     и у тебя такое
Я не спешу
                 и молниями телеграмм
мне незачем
                    тебя
                           будить и беспокоить

море уходит вспять
море уходит спать
Как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете
И не к чему перечень
взаимных болей бед и обид
<1930>

Н. Н. Асеев (1889–1963)

20. Объявление

Я запретил бы «Продажу овса и сена»…

Ведь это пахнет убийством Отца и Сына?
А если сердце к тревогам улиц пребудет глухо,
руби мне, грохот, руби мне глупое, глухое ухо!

Буквы сигают, как блохи,

облепили беленькую страничку.
Ум, имеющий привычку,
притянул сухие крохи.

Странноприимный дом для ветра,

или гостиницы весны —
вот что должно рассыпать щедро
по рынкам выросшей страны.

1915

21

Если ночь все тревоги вызвездит,

как платок полосатый сартовский,
проломаю сквозь вечер мартовский
Млечный Путь, наведенный известью.

Я пучком телеграфных проволок

от Арктура к Большой Медведице
исхлестать эти степи пробовал
и в длине их спин разувериться.

Но и там истлевает высь везде,

как платок полосатый сартовский,
но и там этот вечер мартовский
над тобой побледнел и вызвездил.

Если б даже не эту тысячу

обмотала ты верст у пояса, —
всё разно от меня не скроешься,
я до ног твоих сердце высучу!

И когда бы любовь-притворщица

ни взметала тоски грозу мою,
кожа дней, почерневши, сморщится,
так прожжет она жизнь разумную.

Если мне умереть — ведь и ты со мной!

Если я — со зрачками мокрыми, —
ты горишь красотою писаной
на строке, прикушенной до крови.

1916

22

Когда земное склонит лень,

выходит стенью тени лань,
с ветвей скользит, белея, лунь,
волну сердито взроет линь.

И чей-то стан колеблет стон,

то, может, пан, а может, пень…
Из тины тень, из сини сон,
пока на Дон не ляжет день.

1916