Мысли с философского форума. Книга - 3(СИ)

мог тут быть, покажем мы ниже, и самый трезвый расчет чиновников.) За скромностью русского интеллигента - до заслуженых академиков - стоит, разумеется, и то, что он и в самом деле не знает, "как надо", и события последних двух десятков лет слишком явственно это подтвердили. Ныне, как известно, в мире происходит информа -ционная революция: информация становится самым ценным и важным из всего, что производят люди. И опять-таки не секрет, что во главу общества во все времена вставали рано или поздно те, кто выполнял в нем самую важную для данной эпохи функцию. Время собственной силой вещей - без специальных усилий наших интеллигентов и интеллектуалов Запада - льет власть в их руки. Об этом, кто с крайней тревогой ("Христианский манифест" американца Шейфера), кто - куда реже - с наивным энтузиазмом (вечно при -чудливый Бжезинский), пишут уже не первое десятилетие на Западе. Информация - не деньги, которые может положить в карман всякий. Информация аристократична по природе, ибо дается лишь тем, кто обладает достаточно высоким интеллектом, чтобы с нею работать, - а, значит, информация у власти не может не уни -чтожить демократию - царство среднего человека, которому все-де "равны"(9). В своей последней книге(10) автор, однако, показывает, что характер системности Западной цивилизации должен был бы для создания там такого рода аристократии измениться до наоборот, что невозможно без её тотального краха. Тогда как сис -темность нашего общества такой аристократии как раз способствует (11). Судя по поведению нашей интел - лигенции в период "демократической революции", непохоже, чтобы сколько-нибудь значительная её часть понимала, что в стране совершается де-факто в существе своем превентивная контрреволюция против её исподволь подступающей роли правящего класса. Наша интеллигенция ведь была и остается в подавляющем большинстве западнической, ничего выше демократии (при типе системности нашей культуры в принципе невозможной - если говорить о её сути, а не о внешних формах, которые без труда переняли и в Японии, и в ряде стран Африки)(12) вообразить не способной. Вопрос: понимали ли этот характер нашей последней "революции" чиновники? Если и не понимали, то, несомненно чуяли инстинктом хищников, у которых выскальзывает из пасти добыча. Инстинктом, нимало не притупленным цивилизационными предпочтениями, характерными для идеалистов умников. В любом случае, если России суждено выжить, успех означенной контрреволюции может быть только временным, и это опять-таки явно чует и чиновник и олигарх, истери- чески торопящиеся урвать всё, что возможно и невозможно (герой рвачей Ходорковский, к примеру), любой ценой, и плюя на отечество. Западничество есть, конечно, сколь ни трагичная, - неизбежная болезнь совре -менной интеллигенции (распространенная в целом незападном мире, о чем много писал Померанц, а до него авторитетнейший на Западе философ истории Тойнби, обозвавший - благодушнейший либерал! - нашу ин -теллигенцию квислингами(13), пытающимися повернуть родную цивилизацию на путь, ей чуждый и беспер -спективный), тем более, что противостоит той болезни не здоровье, но во многом надрывное же почвенн - чество. Ведь самый эффективный стиль современной мысли родился на Западе, и возражать Западу наши современники умеют лишь на языке сердца. Для человека более или менее гармоничной культуры голос cердца - самый почтенный. "Благородный муж не ставит резоны рассудка выше голоса сердца", - сказал Конфуций. Но голос сердца умеет донести только искусство. На уровне понятий сегодня считается приличным изъясняться лишь в Западном стиле, поскольку конкурентноспособного с ним пока не видят. И вот, самые злобные враги Запада ругают его, рабски копируя выработанную им систему представлений - пусть и с причудливыми сдвижками акцентов. Избавиться от западнического рабства пора давно - наша интеллигенция (и, возможно, не одна она) уже десятилетиями понимает, и тем более чувствует, безусловно больше, чем интеллектуалы современного Запада. Наш простой человек, сколь ни запутавшийся, чувствует таки в свои лучшие минуты вещи, давно и прочно забытые Западным обывателем. Но избавление это возмож но только с выработкой языка, на котором мы сможем спокойно и уверенно выразить специфику собственной культуры и предъявить Западу вполне членораздельные претензии. На построение основных понятий такого языка претендует автор в своей выше указанной книге. "Квислингианство" (по Тойнби) есть конечно еще одна смутно ощущаемая нашей интеллигенцией вина, особенно добавляющая к её пресловутой скромности. Комплекс неполноценности естественно характеризует все творческие элиты цивилизаций, расколотых мощным внешним культурным влиянием. Наши дореволюционные предшественники идолизировали народ в силу того же комплекса, а когда

107