Мысы Ледовитого напоминают

Но это теперь, когда аэросъёмкой отснята вся Арктика, легко говорить — нет той земли. Сто же лет назад говорили совсем иное: вспоминали, что в другой стороне, на северо-северо-востоке от Новой Сибири, там, куда глядел Санников с мыса Высокого, земля как раз оказалась. Это — остров Беннета, предмет нашего рассказа и цель пути нашего героя.

Не в пример Новой Сибири, остров скалист, и на целых 420 метров поднялея здесь ледяной купол, скрывающий бывший вулкан. Это — высшая точка всего Новосибирского архипелага, гора Де-Лонга.

Лейтенант Джордж Де-Лонг, 37-летний американский полярник, пришёл сюда в августе 1881 года, пришел, как ни странно, с севера. Его судно, искавшее путь к Полюсу, было раздавлено льдами, и Де-Лонг повёл команду на юг, к Новой Сибири, повёл пешком, через расползающиеся летние льды океана. Показалась неизвестная земля, её 17 дней видели и стремились к ней, но льды несли полярников мимо.

Лейтенант Де-Лонг

И почти уж пронесли, но вдруг ледяное поле зацепилось краем за скалу на краю острова и стало поворачиваться. Чудом успели сбросить на крохотную полоску стоячего льда под скалой огромный обоз — лодки, сани, припасы, собаки. Тут край ледяного поля откололся, так что последние несколько человек (в том числе сам Де-Лонг) оказались в ледяной каше. Выбрались на берег и тут же полезли по крутой базальтовой осыпи вверх. Мокрые, на дрожащих ногах, поставили флаг, звёздно-полосатый флаг. Под ним остров значился до 1926 года.

Мыс Эмма, фото 1956 г.

После троекратного «ура» Де-Лонг объявил, кутаясь на ветру в чужую куртку, что нарекает остров именем газетчика Гордона Беннета, оплатившего экспедицию; а юго-западный мыс, давший им краткий приют, — именем Эммы, своей далекой жены (через три месяца — вдовы). Больше он ничего на острове не назвал.

«Заря» в Норвегии под флагом Санкт- Петербургского яхт-клуба

От мыса Эмма остров вытянут на северо-восток, как мы теперь знаем, на 32 километра. За мысом — гора Де-Лонга, за нею — широкий ледяной купол чуть пониже, занявший половину острова. Купол довольно плоский, и на него, как выяснилось через 75 лет, может даже сесть небольшой самолёт. Это — гора Толля.

Эдуард Васильевич Толль

Геолог Эдуард Толль, остзейский барон, был фанатиком Севера. Он исходил Новосибирские острова по топкой тундре, по рыхлому снегу, по лопавшемуся от лютой стужи льду. И вот, летом 1886 года, он увидал то же самое, что когда-то Санников, — плоские синие горы к северу от Котельного. Он уверовал в Землю Санникова и 15 лет мечтал попасть на неё.

Наконец, в сентябре 1901 года Толль, сорокадвухлетний начальник Русской полярной экспедиции, попал сюда снова. С мостика экспедиционного судна «Заря» увидал мыс Эмма и венчающий его ледяной купол, всех тогда восхитивший. Толль тут же дал ему имя Де-Лонга, после которого никто на острове ещё не бывал. Подойти к острову не дали плавучие льды, и «Заря»[152] ушла зимовать на Котельный. Оттуда в июне 1902 года Толль ушёл на Новую Сибирь, ушёл по льду пешком, с тремя спутниками и двумя байдарами на двух нартах. Чтобы оттуда идти на Беннета, а с него, на Землю Санникова, цель толлевой жизни.

Мог ли Санников видеть с мыса Высокого гору Де-Лонга? Между ними 137 километров. Это — как увидать из окна 18-го этажа в Твери Останкинскую телебашню в Москве, точнее — холм той же высоты. Такой была тогда гора Де-Лонга (с тех пор она изрядно обтаяла). Геометрически это невозможно, но не помогла ли Санникову рефракция (воздушная линза)? Для нас это — вопрос любопытства, но для Толля тут был стержень жизненной программы: Если Санников на самом деле видел остров Беннета, то видел и неведомую Землю Санникова, а значит, искать её следует.

На обычных картах, какими торгуют в магазинах, остров Беннета похож на дохлого жучка, спинкой выгнутого к Полюсу. Свою головку (мыс Эмма) жучок обратил на юго-запад, к Котельному, а сжатые под брюшком лапки (полуостров Чернышёва) — к Чукотке. Больше ничего не видать. Не углядеть и мыса Преображенского.

Мыс этот — гранитный откос полукругом, поверху его базальт плоской россыпью (в мезозойскую эру тут текла лава) с островками гранита. На таком вот островке средь обломков застывшего древнего огня мне и видится бронзовый памятник.

Ветровая рубаха, в сапоги заправлены брезентовые штаны, в руке планшет с картой, на поясе висит молоток геолога, за спиной винтовка винчестер. И только сдвинутая на затылок мятая фуражка выдаёт русского морского офицера.

Не идущий ветру навстречу, не с показным мужеством на лице — видится мне будущий бронзовый лейтенант грустным. Худой и невысокий, не под стать могучим поморам, он, чуть склонив отягчённую носом-утюгом голову, смотрит исподлобья на юг, в ледовое море, навсегда поглотившее учителя.

И верится, что памятник поставят. Стоит же памятный столб Челюскину на мысе его имени, в самой северной точке материка Евразия. Мало кто его видит, но он есть, и можно посмотреть фотографию. Пусть и тут будут видеть его редко, зато все будут знать, что он есть, что подлинное, неброское, величие духа не забыто.