Н 4 (СИ)

И   в   следующий   раз   дорогие   автомобили   остановились   возле   угрюмых пристроев из выщербленного от времени кирпича, за которыми начинались узкие ряды торговых павильонов, наполненных своей особой жизнью, звуками и судьбами.

Продавалось в таких местах все, начиная от османского трикотажа до японских фар   и   разнообразной   электроники   в   безымянных   ларьках,   а   подобие   порядка поддерживали те люди, которые называли это место своим, собирая аренду и щедро оплачивая поразительную рассеянность городовых. Были там и украшения - личные и навезенные контейнерами из Китая. Даже камни россыпью – на протянутых к нам ладонях, скрытые от чужого взгляда другой рукой. И даже не все из них оказывались искусно обработанным бутылочным стеклом и дефектным янтарем.

В   таких   местах   сложно   наткнуться   на   семейные   реликвии   или   на   что-то действительно стоящее – но даже одна серьезная находка могла оказаться дороже,

чем   весь   рынок целиком.   Владелец  не  получит  полной   цены   –  да   и  невозможно определить точно, сколько в стоимости шедевра таланта и мастерства, а сколько –

от найденной заготовки. Равно как тяжело сравнить кусок мрамора и скульптуру –

хотя   опытный   резчик   тоже   предъявит   немалые   требования   к   целостности   и структуре камня. Но там, где нам продавали находки, были довольны своим доходом

– так как кроме шести семей во всей Империи никто все равно не мог определить их истинную ценность.

Так   что   цену,   снимая   нитку   бус   с   руки   замерзшего   на   холодном   и   влажном воздухе продавца, называл сам Федор – и с ним соглашались всегда, забирая деньги и спешно собирая остальной товар, чтобы уйти. А иногда – и бросая все остальное,

выложенное на лотке.

Однако на этом рынке было совершенно иначе. Пусть я и не участвовал активно в   процессе   поиска,   но   отметить,   что   ни   на   одном   лотке   нет   даже   претензии   на продажу украшений, мог легко. Вообще, откровенно говоря, продажа драгоценных металлов и камней – сугубо лицензируемая деятельность. Никто не станет хватать за руку одинокого продавца, продающего перстни с пальцев – равно как и тот не доищется правды, ежели те перстни будут изъяты в пользу государства. То же самое относится и к скупщикам золотых цепочек и старинных монет, а так же их клиентам

–  все   на  тонкой   грани   легальности   между   частной   сделкой   и  бизнесом.   Но   пока соблюдаются приличия, а оборот до смешного мал – городовые закроют глаза и вспоминать о криминале под носом станут только во времена рейдов и спущенных сверху приказов «навести порядок».

Тут же складывалось ощущение, что такой рейд завершился буквально парой минут раньше – кроме бижутерии, подходящей школьницам и уже неприемлемой даже студенткам, ничего не было. Хотя сам рынок не казался взбудораженным, а в темах для бесед не было и намека на действия властей. Странно это все.

Прямые же вопросы Федора, подсказать как пройти к нужным лоткам, получали прямые же ответы – такого тут не продается.

- Но так же не бывает, – задумчиво произносил брат.

И мчался дальше по рядам. .

- «…а я ему и говорю – переставляй забор обратно, пока куму не пожаловалась!

Кум-то мой не абы где, а в государевых людях ходит…»

-   Максим,   я   придумал!   –   Тронул   за   руку   Федор,   отвлекая   от   очередной подслушанной истории.

Я невольно дрогнул и посмотрел в лицо чем-то взбудораженного брата.

- Только нужны деньги, - тут же уточнил он.

Вот   уж   с   чем   пока   проблем   пока   не   было.   Хотя   с   деньгами   бывают   разные проблемы – вон, у Еремеевых вчера оказалась просто серьезнейшая проблема с тем,

куда их деть. Как подсмотрели средства наблюдения (я одолжил у Артема со склада беспилотник   года   четыре   назад   и   регулярно   подновлял   расписку),   замучившись махать лопатами, к одиннадцати часам дня они все-таки вспомнили, что у них есть трактор. А к пятнадцати осознали, что прятать деньги в крошечный гостевой домик

– не самая лучшая идея, так как с улицы в окнах все равно видно номинал купюр, да и куда теперь размещать гостей?

В   итоге,   они   выкопали   рядом  с   деньгами   яму,   застелили   пленкой   и   ковшом столкнули все оставшееся туда, закопав сверху земляным холмом. Вокруг ходил и сокрушался   князь   Давыдов,   что   телефон   по-прежнему   не   работает,   и   ему   опять никто не поверит. А князь Панкратов меланхолично уточнял, знает ли невеста, что никакого дерева сверху не вырастет.

- Максим, нет денег?

-  Прости,   опять   задумался.   –  Повинился   я,   доставая   из  внутреннего  кармана ветровки стопку крупных купюр.

-   Давай   все,   -   перехватил   брат   и,   оглянувшись,   запихал   их   кое-как   в   свой кошелек, а затем поместил его в карман джинсов. – Теперь пойдем к продуктовым рядам. Там мы еще не примелькались. Так, а вы двое, - строго обратился он к своей свите. – Держите дистанцию в два десятка метров и не вмешивайтесь без крайней необходимости.

Те даже не кивнули, но пожелание выполнили.