Н 4 (СИ)

Князь Панкратов убил бы отца невесты, списав его смерть на возмутительное хамство   (которым   могло   стать   недостаточно   вежливое   приветствие).   Слишком свыкся он с желанием мести, да и мои действия с его высоткой и банкиром вряд ли оставили его равнодушным. Он просто не мог оставить мое поведение без ответа, не смотря на иные выгодные прожекты, судьба которых зависела от добрых между нами отношений – потому что иногда надо ломать выгодные перспективы, чтобы доказать себе и миру о том, что гордость важнее денег, а он не купец, но великий князь. Да, у Еремеевых была защита цесаревича – но распространялась она только на попытки мстить за события на турнире. Безусловно, цесаревич не оставил бы без внимания попытки провокаций и якобы «случайных» трагических совпадений. Но если   жених   сам   просит   явится   на   крыльцо   невесты,   а   отец   семьи   ведет   себя безобразно   –   то   кто  же   в   том   виноват?   Цесаревич  не   может  прикрывать   род   от любой глупости, а в действиях Панкратова не было бы изначального злого умысла –

так что смерть Еремеева-старшего ему вполне сошла бы с рук. Не исключаю, что

Нику   он   при   этом   все   равно   сосватал   бы,   выполняя   свое   слово   и   не   обращая внимание на чужое горе и слезы.

Князь Шуйский не простил покушения на свою жизнь, но в иерархии их семьи,

повернувшейся с ног на голову, у него не было и шанса пойти поперек слова Артема.

Поэтому он обеспечил появление у ворот князя Давыдова.

Человек,   неспособный   к   спокойной   жизни,   разрушитель   сердец,   физических законов   и   единственный   гусар   в   полку   личной   охраны   императора,   Давыдов генерировал   вокруг   себя   такой   объем   бардака,   что   сломать   сватовство   ему   не составило бы никакого труда – даже просить об этом не следовало, все получалось как-то   само   собой.   «Подослать   Давыдова»   на   свадьбу   –   означало   превратить торжество в самый черный день для молодых. Никому, к примеру, не нравится, как поднявший бокал князь в тексте своего торжественного тоста растроганно начинает припоминать, как он с матерью невесты смотрел на звезды самым прихотливым образом, и быть может – выдает он сейчас собственную дочь… Или без затей бьет в морду любого, кто в ответ на грозное «гусар?!» неуверенно блеет слово «да». Потому что   в   Империи   только   один   гусар   –   остальные   его   товарищи   погибли.   Очень неприятный   и  крайне  влиятельный   персонаж,  которого  просто   нереально  убить.

Многие, как можно догадаться, пытались.

Князь   Галицкий…   Должен   же   быть   хоть   кто-то,   приучающий   остальных   к мысли, что это им просто не повезло, и со мной можно вести дела?

Нельзя сказать, что этими людьми можно манипулировать. Но было приятно дать Долгорукому шанс возглавить равных; Шуйскому – показать, насколько ему плевать   на  чужое   лидерство   и  насколько  он  справился  бы  один;  Панкратову  –  с иронией   намекнуть   на   уровень   информированности;   Галицкому   –   напомнить   о деловитости  и   хваткости  его  рода.  И  каждый   в  тот  момент  был  готов  сосватать невесту без какой-либо помощи, демонстрируя превосходство над остальными. Ну или дать с этим сватовством провалиться тому же Долгорукому и показать, как это делают профессионалы.

На фоне собственных желаний, негативное или равнодушное отношение ко мне терялось совершенно. Отличный коллектив, уравновешивающий любую нештатную ситуацию – даже появление Давыдова. Трое слишком уважали себя, чтобы позволять излишние вольности рядом, а Шуйский был и вовсе поставлен в ситуацию, когда обязан был отвечать и приглядывать за товарищем, которого привел.

Единственный состав, которому это сватовство могло удаться.

Сценарий вполне сходился к намеченной линии: политик Долгорукий не смог удержаться от того, чтобы  не взять право говорить  от остальных, и достижение общей цели стало для него важным подтверждением своего главенства. Шуйский в компании   старых   врагов   вспоминал,   какие   они   на   вкус.   Панкратов   просчитывал причины, следствия и выгоды от этого дня, позабыв ненавидеть Еремеевых. Да даже

Давыдов, при такой представительной делегации, слегка умерил пыл. Бедный же

Галицкий   размышлял,   как   побыстрее   свалить   и   про   себя   костерил   меня   за задумчивые взгляды, бросаемые на него Шуйским.

Оставался   главный   триггер:   выставление   невозможного   условия   от   отца невесты, которое следовало продавить. Деньги, кусок лунного грунта или шагающий лес из чащобы Северной Африки – мы были готовы к любой прихоти и данному от легкомыслия условию. Мы победили. И были готовы к новой победе.

Истинный глава Юсуповых – человек, который и составляет этот клан по своей мощи, воле, связям и влиянию. Человек, который может отойти от клана в сторону,

назваться Петровым, и собрать еще один клан Петровых за несколько дней, попутно отвоевав себе и земли и ресурсы, решил-таки самолично мне воспрепятствовать.