На арене со львами

— А сами вы его вызывать не будете?

— Если не возникнет острой необходимости, то нет. Губернатор Хинмен — человек занятой.

Репортер отошел, довольный той чепухой, которой его напичкали: у него теперь был материал для вечернего выпуска, а что еще нужно такому репортеру? За столом появился Мэтт Грант и стал вынимать бумаги из набитого портфеля. Вокруг суетились Спрок и Берджер, извергая из себя табачный дым и статистические данные. Адам Локлир еще ее вышел на общественную арену и пребывал где-то на Юго-Западе.

— Таким путем вы добьетесь, что Хинмен сам полезет на рожон и потребует объяснений. Сперва вы затрагиваете его имя, а потом вдруг замолкаете, будто ничего и не было сказано. Но удивительно, что на вас жмут со всех сторон.

— Я его уже изучил.— Андерсон взял в руки брошюру Хинмена «Творческая бюрократия».— Какую репутацию он имеет, какие речи произносит — все знаю. Могу вам сказать, что мы его сцапаем, и знаете почему? — Он высоко вздернул брови.— Потому что Хинмен заносчив, как черт. Он и заметить нас не соизволит, покуда уже не будет поздно.

К ним придвинулся Мэтт, озабоченный и важный.

— А насчет нажима не беспокойтесь, Рич. Нажим на нас действительно оказывают со всех сторон, да только мы люди привычные.

— Да, вы народ бывалый, ничего не скажешь. Вспомнить хотя бы первоапрельский розыгрыш.

Андерсон рассмеялся несколько натянуто.

— Вот именно! У нас есть разные способы пролезть в игольное ушко. Да и раньше были.

Вспоминать первоапрельский розыгрыш Андерсону было, конечно, не очень приятно. Так называлось в кругу его сотрудников промежуточное голосование во время выборов, когда, как представлялось Моргану, Андерсон, трезвый реалист, отличный оратор, человек, любящий соприсутствие других людей, впервые осознал, какое это нелегкое дело — руководить и управлять неразумным упрямым народом.

Андерсон со своими помощниками к атому времени вынужден был обосноваться в столице штата, и туда на исходе марта, ровно за месяц до решающего выдвижения кандидатур, приехал Морган, он привез показать Андерсону очередную статью. Под свой штаб Андерсон снял верхний танцевальный зал в отеле «Пьемонт». Здесь регулярно, во время каждой избирательной кампании, проводились всевозможные политические мероприятия, и не удивительно, что уже в вестибюле пахло сигарным дымом, недавно опорожненными плевательницами и так называемым «дезодоратором для общественных мест». Посвященные знали, что в одной из гостиных на девятом эта-же отеля некогда была заключена сделка, в результате которой Джесс Уоркит получил в 39-м году место спикера в конгрессе, а за это три года спустя на пост губернатора должны были выдвинуть некоего Клайда Р. Блачера, но ничего из этого не вышло, так как своевременно выяснилось, что в первую мировую воину он уклонился от мобилизации. В северо-восточном крыле, на площадке седьмого этажа, Старый Зубр, как рассказывали, как-то раз подвесил за ноги через перила местную шлюху, и, когда у нее из-за пазухи вместе с какими-то вещицами стремительно, под оглушительный визг, полетел вниз его бумажник, он якобы тут же на перилах бесплатно воспользовался ее профессиональными услугами. А по железной пожарной лестнице, что у задней стены, однажды позорно сбежала бюджетная комиссия в полном составе, спасаясь от гнева приверженок Американского легиона, которые явились под дверь той комнаты, где проходило секретное совещание, и каждая держала в руке молоток, дабы, как значилось на принесенных ими транспарантах, «выколотить себе дотацию».

Штаб Андерсона помещался в том же танцевальном зале, где шесть лет назад была главная квартира Зеба Ванса. Но и до этого и позднее в нем так часто располагались разные будущие сенаторы и губернаторы, что всегда странно было видеть между выборами на их месте подростков в белых смокингах, вальсирующих с девочками в шифоновых платьях, или дам в шляпах с цветами, распивающих чаи во благо какого-нибудь прогрессивного начинания, или же членов Гавайского клуба за ежегодным общим обедом, орудующих ножами под гром застольных речей. У Андерсона, по здешним меркам, штат сотрудников был не слишком большой, и Морган беспрепятственно прошел мимо нескольких технических служащих, занятых заклеиванием и надписыванием конвертов, и остановила его только верная Джералдина.

Она бдительно охраняла святилище — кабинет Андерсона, словно собственную девственность, на которую давно уж никто не покушался.

— Я к хозяину,— сказал Морган.

— У него совещание,— ответила Джералдина и покрепче сжала колени.

К этому времени Морган успел стать своим человеком в андерсоновском окружении и чувствовал себя достаточно уверенно. Поэтому он лишь слегка повысил голос:

— Если он там отсыпается после попойки с утра пораньше, разбудите его и скажите, что к нему пришли из газеты.

— У сенатора Андерсона мистер Грант,— веско возразила Джералдипа.

— В таком случае разбудите обоих.