По дороге, стоя на нескончаемых перекрестках, я думала о стамбульских мужчинах, о которых было столько толков и так мало правды. Вернувшись домой, я записала все, что знала о них, в виде небольшого списка, чтобы при следующей встрече обсудить его с прагматичной Зейнеп. За этим занятием меня застал Дип, вернувшийся раньше с работы. Он странно посмотрел на меня и демонстративно вычеркнул первый пункт, а я не стала спорить и даже сделала вид, что не заметила.
На следующий день я отправила Дипа к уже известному мне куаферу в Этилере. Он вернулся гладко выбритым, полным сил и вполне счастливым. И это несмотря на жуткие пробки и постоянную непогоду. Возможно, дело все-таки в женщинах? – и, довольная собой, я отправилась доедать баранину с портулаком, наслаждаясь потухшими от летнего солнца черепичными крышами, глядя на которые мне никогда не бывало скучно. Внизу галдели разносчики молока и яиц, перекрикивая горластых чаек. Две из них ходили по парапету террасы напротив, на которой мой обворожительный сосед наслаждался тенями уходящего дня, запивая впечатления терпким чаем из тонкостенного стакана.
Стамбул жил своей жизнью, позволяя мне исподволь прикасаться к его таинственному внутреннему миру, растворяющемуся в томных сумерках.
Пряные нотки инжира, перемолотого и заваренного вместе с кофе, вылетели из окна надо мной и нежно осели на самом кончике носа. Я едва не чихнула.
Город погружался в бездонное царство Морфея, память о котором еще жила в безвременных каменных кладках и кусках жемчужного мрамора, воздвигнутых здесь во времена древних эллинов. Здесь была великолепная эпоха великих героев и прекрасных Елен, которые теперь желали мне спокойной ночи и обещали цветные сны под нежные звуки убаюкивающего азана.
Стамбул в витрине антикварной лавки