На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

А в остальном живем тихонько. Мышь готовит, я прокуриваю все толстовские деньги, в Россию ни одно письмо из десяти еще не дошло, как и оттуда, сигарет не шлют, блокировали меня, как я понимаю, наглухо, телефон, правда, еще не глушат, но много ли скажешь за пять минут? А мне надо секретаршу вытаскивать, без нее я как без рук, а работы предстоит – уйма. Она же за еврея не хочет, у нее там папенька полковник, а где я ей иностранца найду? Продолжает там приводить в порядок мои материалы, Гены[92]в городе нет, слайды так и не получить, боюсь, что всё придется переделывать заново. Касаемо художников. А мне предложили начать с лекции об искусствах в Йельском университете и потом, может быть, турне. Были бы слайды – показывал бы их и при этом читал стихи. Предложили мою голову (Роз-Мари) на Южно-Германское радио (она там делала передачу на 50 – ! – минут о Крученыхе), но писать эссе надо по каким-то материалам, а у меня кроме головы – ничего. Неженка процветает, правда, чего-то глазики гноятся, похоже на конъюнктивит, надо сводить к врачу – опять деньги. А когда я их начну зарабатывать?.. Я после и до овдовею. Я от этой Мыши озверел. Сегодня чего только я ни делал – включая стихи читал, так, во-первых, она мне мешала, во-вторых, напилась, в-третьих, ревнует к Полине и вообще к кому ни попадя, а у меня тут вообще жизни нет – одна графиня Разумовская, которая княгиня, так и живу, Мишенька, а от Мыши ни помощи, один вред и блядство, вместо пяти явилась к семи часам, я тут ночью поэму написал, одна тоска и недоразумение. Пусть меня тогда переводят на немецкий, так мне и нужно.

Я не жалуюсь, а просто излагаю факты. Мяса хочу – покупает куриц (они дешевле), а я уже озверел, ежели с собакой ходить, то мясо даром продают, и на двоих нам с Негой хватит, а Мышь не понимает, покупает втридорога, и мне не достается. Голодаю.

Мишенька, напиши, как там и что, и адреса Континентовые, и где Синявский (позвони ему и спроси, получал ли он мои письма, а то неудобно по три раза писать, и сообщи мне адрес Эткинда и Бетаки – нельзя же молчать, они ждут, а куда писать? Мишенька, обязательно!). Больше мне мало кто нужен, я скоро в Штаты свалю, если будешь в Париже, тоже сообщи, но лучше удери отдохнуть.

Целую тебя, Ривчика в лифчик и Досю в мордасю и вообще

ЛЮБЛЮ – Конст, он же – Кока ИСКРЕННЕ И ВОИСТИНУ

8. А. Г. Волохонскому 16 сентября 1975 года

Вена, два часа шестнадцатого,

пансион Кортус на Хакенгассе

Дорогой Анри,

к Вам протягиваю руку и сердце. Перед отъездом мне много пришлось заниматься Вами, чему я был очень рад. По приезде решил подождать прояснения обстоятельств и после этого писать. Анри, нам мало удалось видеться в Петербурге, но для меня и это малое сказало многое. А по Вашем отъезде, спустя время, я бросил пить и занялся приведением в порядок литературных дел. На моей совести две антологии ленинградских поэтов по четырнадцать имен, итого двадцать восемь, общим объемом восемьсот страниц. Вас я включил в первую, это переделанное мною «Живое зеркало» (пять поэтов Ленинграда), вышедшее в Штатах и Англии в семьдесят втором году. Я добавил ряд имен старшего поколения: Аронзона, Алика Мандельштама, Вас, Г. Алексеева, Рейна, Наймана, Шнейдермана, Уфлянда, Еремина, и сделал заново подборки Сосноры, Горбовского и свою. Бродского и Кушнера оставил без изменений. Бобышев сделал мне сцену, и я его изъял. Большую помощь оказал мне Миша Мейлах, мы с ним работали последние месяцы. Он и Эрль дострочно собирают Вас. По приезде сюда мой архив арестовали в Израиле, я связался с американской профессурой, «Континентом» и Шемякиным, мне его должны вернуть. Третий месяц сижу в Вене на попечении Толстовского фонда и пишу роман. Со мной жена и чистокровная борзая.

Сегодня говорил с Шемякиным по телефону. Миша принял эстафету журнала «Возрождение», редактировал его князь Оболенский, до войны это был консервативно-умеренный журнал. Печатались в основном некрологи академикам и материалы о Романовых. Но и то и другое иссякло. Теперь есть возможность «возродить» журнал. Миша связался с московской группой в Нью-Йорке (Вагрич Бахчанян, Лимонов, Мамлеев, Худяков), я пишу Вам. Есть возможность использовать всё, вплоть до каббалистических трактатов. Стихи пойдут само собой. Анри, буде будет на то Ваше согласие, я был бы чрезвычайно рад видеть Вас в числе авторов. Вся литературная часть в основном лежит на мне. Я еще сам не знаю финансовое положение журнала, посоветовал Мише поговорить с Максимовым, но боюсь, что гонорары будут уходить на печатание репродукций русских художников, и Мише еще придется докладывать из своих. Впрочем, тут вопрос не денежный, а скорее идейный. Вроде бы удалось собрать под одно знамя всё наше поколение, да еще заочно примкнувших там, в России (а я имею карт-бланш от всех своих друзей на публикацию материала), мы бы показали, чего стоит третья эмиграция.