На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

10. М. М. Шемякину 17 сентября 1975 года

Вена, 17-е,

пансион Кортус

Мишенька, эдитор ты мой, думаю, не переставая, об что ты сказал, о «Возрождении» и русском ренессансе. Вытянуть-то вытянем, только прогореть – прогорим. Главное, чтоб с фейерверком. В 20-е годы в Берлине издавался Сашей Черным журнал «Жар-птица», на мелованной бумаге, типография Голике и Вильборг, года два проскрипел. Вобрал в себя все лучшие силы эмиграции, Судейкин оформлял, но то ли они кушать очень захотели, на гонорары растащили, а только кончился. И остался. Берешь его в руки чуть ли не с молитвой. Живет, хоть и в спецхранах. Мишенька, нам с тобой не делиться, не чиниться. Ты художник, я поэт. Бери меня в литературные соредакторы (хотя эта должность на Западе никак не оплачивается, а еще и включает в себя должности машинистки и корректора), тогда останутся расходы только на типографию и бумагу. А рукописи я тебе и бесплатно выбью. Отписал уже Виньковецкому, Марамзину и Анри Волохонскому. У Марамзина просил прозу (покороче), у Яши богословскую статью (в этом он дока, не то что в своей «религиозной» живописи), у Анри стихи или трактат (у него фантастические трактаты по каббале!), Люду Штерн[97]обрабатывал четыре часа, чтобы она обрабатывала остальных. Пока (из соображений лирических) следует довольствоваться теми, кто здесь, и теми, кто на том свете. Остальные подождут, пока я зарегистрирую свою «феноменальную» память в статьях и выступлениях. После чего с полным правом начну «цитировать» в журнале, и ебись она в рот, Женевская конвенция!

Но для того чтобы быть тебе действительно в помощь, надо до Соединенных успеть в Париж. А может, и в Париже что наклюнется. Но я могу сказать одно: вдвоем журнал поднять можно. Твоя любовь к Крученыху меня окрыляет. Провонявшие трупы акмеистов расползлись по всей Европе, им ни Филонов, ни Стерлигов, ни Малевич не по зубам. Все они манной кашей питались. Это не значит, что с ними надо рвать, им просто нужно указать место и тоже печатать. Тогда, действительно, журнал будет отражать все тенденции нонешнего времени. Будут материалы и о кинетистах (как только получу свой архив, у меня там масса качественных слайдов). Но это для следующего номера, мне нужно запросить Москву (эк выражаюсь!). Материалы о фотографах надобно получить у Проффера (у него выходит мой каталог[98]), а пока ведь у тебя весь Птишка[99] есть. По театру у меня есть Полина, она в Риме, девка толковая, ее спектаклями Эфрос восхищался. Мишенька, пока мы можем сделать номер только из эмигрантских имен, скажем, рангом пониже «Континента», но зато – художники, поэты, театр. То есть то, чего там нет и не предвидится. Собирай все имена и адреса, даже малых, кои могут пригодиться. Малые пойдут для обзора. Обзор напишу я, сейчас я работаю для Швейцарии и Южно-Германского радио, там и будут платить, но сердце мое и голова – с тобой. Надо как-то только вытянуть меня в Париж, пока будет делаться номер. Может быть, тот же Оболенский поможет?

На тему читателя. Говорил я с Кирой Львовной Вольф. Ей 70 лет, дочка и внучка издателей, представитель «Возрождения» и «Русской мысли» в Австрии. Сказала: ориентироваться нужно на третье поколение (наших ровесников и младше). Деды повымерли, отцы русским искусством не интересуются, а внуки воспитаны на западных образцах и их не шокируешь даже моей прозой. Но читать будут. То есть номер надо делать на уровне задач наших, не пугаться, контакт с «Русской мыслью» и «Континентом» необходим (чтоб хотя бы не против), но делать то, что мы считаем нужным. А для этого мы с тобой должны быть «рука к руке у мачты, против тысячи – вдвоем!»[100] Финансовая сторона меня волнует только постольку, поскольку это связывает мне возможность передвижения (а Толстовский фонд и в Париже будет кормить), работать же для российских искусств я привык задарма. Остаются статьи на харч.