На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

Фрэд Маннистер призадумался. Затем он решил прежде всего навестить своего дядю Генри Брайта; последний наверное сумеет дать ему сведения об отце. Он подозвал автомобиль.

Одетый в ливрею швейцар, открывший дверь брайтовского особняка, с нескрываемым презрением взглянул на бедно и небрежно одетого молодого человека, который возымел желание видеть мистера Брайта.

— Если это по делу, — снисходительно сказал швейцар, — то вам надо отправиться в Сити, в контору мистера Брайта. Миссис Брайт не любит, когда…

Маннистер нетерпеливо рассмеялся.

— Томас, старый осел, вы не узнаете меня?

Старик внимательно посмотрел на него и смутился. Наконец он неуверенно пробормотал:

— Мистер Фрэд?

— То-то же! — Маннистер протянул старику руку. — Как поживаете, старина? С каких это пор вы стали таким важным?

Старик смущенно улыбнулся.

— Да, мистер Фрэд, это… с тех пор, как мистер Брайт так страшно разбогател. Барыня вращается теперь в самом изысканном обществе, видите ли… и строго следит за этикетом и… — Он запнулся.

Маннистер поморщился и иронически улыбнулся.

— Америка — демократическая страна, где все равны! Все, значит, осталось по-старому?

— Еще хуже сейчас, — проворчал Томас. — Но пойдемте, мистер Фрэд, я доложу миссис Брайт.

Он провел Маннистера в роскошно обставленную залу и исчез.

Маннистер с любопытством стал озираться вокруг. Чего только этим людям не требуется! Шелковая мебель, мягкие, как бархат, ковры, картины по стенам. Он вспомнил жалкую хижину в вечных снегах, служившую убежищем ему и его товарищам, тяжелую трудовую жизнь, полную лишений, и почувствовал отвращение при мысли об этих людях, знавших только роскошь и удовольствие.

Возле двери раздались легки шаги. Маннистер оглянулся. Вошла стройная молодая женщина и протянула ему обе руки:

— Мой милый Фрэд!

Маннистер взглянул на прекрасное молодое лицо и через секунду, смеясь, воскликнул:

— Этель! Я тебя не узнал. Ты ведь была совсем девочкой, когда я уезжал!

Красавица улыбнулась.

— Но, милый Фрэд, я вовсе не Этель. Неужели ты не узнаешь своей тети Делии?

Маннистер недоумевая смотрел на нее. Тетя Делия, жена дяди Брайта? Той ведь по меньшей мере пятьдесят лет, а перед ним стояла восемнадцатилетняя девушка.

— Тетя Делия… — растерянно пробормотал он.

— Да, да, это я.

Теперь, внимательно вглядевшись, Фрэд узнал и холодные синие глаза, которых он так боялся в детстве, и тонкий, всегда выражавший высокомерие, рот.

Улыбка сошла с лица миссис Брайт. Она приняла серьезный вид и вздохнула:

— Мой бедный мальчик! К сожалению, я должна сообщить тебе печальную весь.

Маннистер вздрогнул, неясно чувствуя, что он ждал этого.

— Мой отец?..

Он остановился, не решаясь докончить фразу.

Миссис Брайт достала кружевной платочек и приложила к глазам.

— Будь мужественным, Фрэд, приготовься к худшему.

Она усадила племянника на диван рядом с собой.

«— Он болен?

Миссис Брайт в ответ глубоко вздохнула.

— Умер?

— Да, мой бедный мальчик. Твой дорогой отец умер.

Маннистер, стараясь владеть собой, ничего не сказал. Он так радовался предстоявшей встрече. Отец всегда был его самым близким, самым чутким другом. Мать красивая и равнодушная женщина, которая не любила его и к которой он не чувствовал никакой привязанности, умерла, когда ему было пятнадцать лет. С тех пор он был неразлучен с отцом до того дня, когда он, получив докторский диплом, решил принять участие в экспедиции, отправившейся для исследования северного полюса.

— Когда он умер? — глухо спросил наконец Маннистер.

— Уже скоро полгода…

— Где?

— В Таллахасси. Он долго болел. Дядя поместил его в клинику. Но, несмотря на самый тщательный уход, болезнь привела к роковому концу.

— Дай мне адрес врача, который лечил его, — сказал Маннистер. — Я поеду в Таллахасси, там узнаю…

— Милый Фрэд, даже этого утешения я не могу дать тебе, — вздохнула миссис Брайт. — Доктор Броун три месяца тому назад утонул, катаясь на лодке.

— Где похоронен мой отец?

— Он покоится в семейном склепе, рядом с твоей матерью.

— Он не оставил мне письма? записочки? ни слова?

— Он лишился рассудка за несколько месяцев до смерти.

— Мой отец!? Этот спокойный уравновешенный человек! — воскликнул недоверчиво Маннистер.

— Он переутомил свои мозги. Так что если бы тебе и удалось найти дома какое-нибудь письмо от него, ты можешь быть заранее уверен, что ничего, кроме безумного бреда, в нем не окажется.

Ее холодные глаза испытующе смотрели на молодого человека. Так как он упорно молчал, она после короткой паузы заговорила снова:

— Я понимаю, какой это жестокий удар для тебя. Мы все так любили твоего отца.

Фрэд Маннистер украдкой бросил на нее гневный взгляд. Он ясно представил себе старого ученого, смущенного, растерянного, в кругу этой семьи, с которой его связывало только то, что, будучи молодым человеком, он решился жениться на сестре Генри Брайта. Капризная молодая девушка влюбилась в красивого химика, который и тогда уже был чудаковат и беспомощен, как только отрывался от научных занятий.

— Я пойду, — сказал Фрэд Маннистер, внезапно почувствовавший сильную усталость. — Я приду потом повидаться с дядей.