На берегах полноводной Сивини

Проснувшись на рассвете, Антон не сразу разобрался, где он и что вокруг происходит. Отчего так долго бьют часы? Сколько ж времени? И почему звон металла такой жиденький и несется со всех сторон луга? Протирая глаза, он вышел из шалаша и сразу увидел, что у телег на маленьких скамеечках сидели колхозники, и каждый, нагнувшись над косой, равномерно бил по ней молотком.

— Что это они делают? — спросил он у Артема Артемыча.

— Отбивают косы. Аль не доводилось видать?

И, видя, что ответ его ничего не пояснил пареньку, уточнил:

— Коса, браток, имеет толстое лезвие, одним бруском его не наточишь. Так вот сперва косу отбивают. Вот они стальным молоточком по наковаленке и оттягивают лезвие до тончайшего состояния будто бритву. А тогда уж и бруском… словом, доводят. После этого хоть бороду сымай.

С удивлением рассматривал Антон и шалаш, в котором спал. Совсем это оказался и не шалаш, вернее, не такой, к каким он привык: ни жердей, ни веток. А просто был опрокинут ковш из металлических прутьев, а на него навалена чуть ли не целая копна сена. Долго бы ему пришлось размышлять, что это такое, если бы в это время дядя Артем не разбросал с ковша сено, оголив этот огромный доселе невиданный им совок.

— Что это за штука? — спросил Антон.

— Машинные грабли. Тоже не видал? Техника удобная. Подойду к копне сена со своей черепашкой, — указал дядя Артем на свой гусеничный трактор, — заберу всю копешку сразу в этот совочек да и повезу куда надо. Раньше-то таким, как ты, молодцам копешку надо было пятнадцать — двадцать раз перебрасывать вилами. Облегчение? Теперь, брат, руками никто не любит таскать. А вон погляди какую штучку Федин пристраивает на вашего богатыря. Ничего?

Артем Артемыч добродушно засмеялся. Ему давно приглянулся этот рослый городской парнишка — «мальчуган», как он называл учеников. Старательный, с прилежанием возле тракторов вертелся.

Антон увидел, что отвального ножа на машине уже нет, а вместо него два механизатора прикручивают к их Т-130 какие-то длинные рычаги, выкрашенные желтой краской.

— А это для чего, дядя Артем?

— О, та машина нужнее. Раньше, парень, сено на стога подавали вилами. Работенка, скажу тебе, не сладкая. Намахаешься за день так, что к вечеру не поднять рученьки. Приходилось мне, приходилось. Ноне ж вот эти стогометатели сделали. Вот этот мой совочек сразу захватит всю копну сена и — айда наверх, подаст, куда укажет укладчик, что сверху топчется. Так-то вот. Скоро наш брат колхозник все свои работы переведет на то, что только и будет нажимать кнопки, а земелька будет и пахаться, и сеяться и обмолоченный хлебец в элеватор складываться. Ловко? — И Артем Артемыч рассмеялся.

Вдруг заработали пускачи на трех тракторах, оглушив грохотом лесную опушку, луг, и народ зашевелился.

— Я побежал дяде Кириллу помогать, — крикнул Антон Артему Артемычу.

Дела, однако, для него пока у Т-130 не оказалось. Федина окружили слесари из мастерской, свободные от работы механизаторы. Они привинчивали, подкручивали к трактору привезенные на двух грузовиках металлические рычаги. Эта работа требовала не только силы, но и умения. Антон старался им хоть в чем-нибудь подсобить, но все ограничивалось для него лишь тем, что его изредка просили что-нибудь поддержать или подать взрослым. Он видел, что ни Федину, ни его сотоварищам не до него.

Туман редел, открывалось чистое, безоблачное небо. Рядом тихо и быстро протекала чистая полноводная Сивинь. Вот от машин, стоявших на лугу, к воде побежало несколько парней и девушек. По желтой спортивной кофте Антон узнал Таню, она чуть отстала от других, поглядывала по сторонам, будто кого поджидала.

— Дядя Кирилл, можно я пойду окунусь в речке? Вы вчера вечером обещали.

— Ступай, ступай, — обрадовался Федин. — Тут и без тебя народу хватает. Только не сиди в воде долго, с утра свежо.

— Будет сделано!

Говоря это, Антон уже бежал к Сивини.

Весь берег пестрел одеждой, а в светлых волнах полно плескалось купающихся. Ребята с разбега прыгали в воду, сложив лодочкой руки перед головой. Кто носился по берегу, вступал в борьбу с товарищем и, спасаясь, с хохотом несся к реке, влетал, подымая фонтан брызг. Кто нырял, плавал. Младшие девочки визжали, когда к ним подходили мальчишки, а прогнав их, тут же начинали вслед громко хохотать, гримасничать. Среди своих одноклассников Антон заметил нескольких незнакомых ребят и девушек. Позже ему сказали, что это ученики десятого класса, которые учились в дюркинской школе. Сейчас они приехали домой на каникулы и не утерпели, чтобы не отправиться на сенокос.

Антон сбросил брюки, рубашку и услышал из воды знакомый голос:

— Кичапин!

Это была Таня. Волосы ее покрывала голубая резиновая шапочка, купальник был тоже голубой. Она уже стояла мокрая, белозубый рот ее сиял улыбкой.

— Окунайся сразу, а то обрызгаю!

— Не успеешь!

И, разбежавшись, ловко подпрыгнув, Антон нырнул головой вниз. Проплыл под водой, пока хватило дыхания, вынырнул чуть не на середине реки, щуря глаза, отплевываясь, поплыл кролем. Вода ласкала его белокурые волосы, загорелые плечи.