На берегах полноводной Сивини

Высоко над ним подымалось густое, синее, с бархатной прочернью небо, выгибаясь громадным куполом. И все оно было густо усеяно звездами. Многие из них мигают и будто шевелятся. А в августе начнут и падать. Сколько их! Антон задрал голову, вглядываясь, отыскивая знакомые созвездия. Вон высоко стоит алмазный ковш Большой Медведицы. Мальчик знал, что к утру он опустится низко к горизонту. Вон Гончие Псы — это созвездие Антон тоже знал. Ой, как он, оказывается, мало знает звезд! Ага, вот Полярная — она самая яркая на небосводе.

Ни огонька вокруг, село утонуло во тьме. Тишина какая! Чудится, будто слышишь, как бежит время. На лугу в кочкарнике пискнула пичужка. Чибис? Антон уже хорошо отличал эту птицу. И опять над землей разлился великий покой. Удивительно ощущается свое одиночество!

Вот он уже и работает, берет в руки профессию, как говорит дядя Кирилл. Да и что же? Ему скоро шестнадцать лет, паспорт получит. Уже, можно считать, взрослый? Как же пойдет его жизнь дальше в этом бесконечном и таком прекрасном мире? Кончит среднюю школу и поедет в Саранский университет. Станет инженером, а потом? Служба в армии. Дальше?

Женится? На ком? Антон знал, на ком: перед ним встал образ девушки, казавшейся ему лучше всех. Он тихонько засмеялся и тут же побежал обратно в вагончик, вновь улегся на постель, оставив дверь открытой. Решил полежать, помечтать и не заметил, как крепко заснул.

Утром достаточно было Федину шевельнуться, как Антон вскочил с постели и поспешно стал одеваться.

— Может, поспишь еще? — спросил дядя Кирилл.

— Что это? — с обидой сказал Антон. — Маленький?

Ему хотелось зевнуть во весь рот, но он боялся, что дядя Кирилл отошлет его в вагончик досыпать. Свежесть раннего утра ободрила, а умывание студеной водой из ведра, простоявшего всю ночь под открытым небом, освежило совсем.

— Давай наметим твердый распорядок, — говорил Федин. — Вставать до восхода солнышка и — сразу на машину. Работаем до завтрака, затем небольшой перерыв. Поедим, и ты отдыхаешь.

— А вы?

— Я на бульдозер — рыть.

— А манную кашку варить мне будете? Так вас мама просила?

Федин дал возможность Антону выговориться.

— Ты, Павлыч, на сегодня какое звание имеешь? Помощника. Так? Отсюда вытекает, что я в данный момент твой командир. Стало быть, работу организую я. Понятно? А вот когда станешь сменщиком, или, как еще говорят, напарником, тогда рабочий день будем распределять по-иному.

— Это вы хотите меня пожалеть?

— Я хочу, чтобы ты за лето не только поработал, но и хорошенько отдохнул. Принесешь завтра удочки, купаться будешь, загорать. Зимой тебе ой как здорово учиться придется.

И Антон понял, что спорить бесполезно.

— Заводи машину.

Сам Федин, к удивлению мальчика, достал механическую бритву, круглое зеркальце в рамке, увеличивающее с одной стороны, уселся на коряге перед ящиком и тщательно подправил бороду. Затем вычистил щеткой гимнастерку, брюки, принялся за сапоги. Впечатление было такое, будто Федин собирался не работать, а куда-то в отъезд, то ли ждал гостей. Встретив удивленный взгляд Антона, чуть смешался, затем спокойно пояснил:

— У аккуратистов и дух бодрей.

Он занял место за рычагами, включил пускач. Начали работать. Спустя некоторое время Федин уступил свое место Антону. Нынче паренек сел за управление смелее, и все же руки у него были неловкими, сердце учащенно стучало. Бульдозер шел вперед, набирая перед отвальным ножом землю.

— Пра-авильно, — спокойно говорил Федин. — Маленько придержи отвал на весу. Видишь, грунт накопился доверху? Хватит, больше не набирай.

Бульдозер, треща, выбирался на берег. Антон почувствовал, что сегодня у него движения становятся увереннее. Зато ощутил другое: по спине катился пот.

Когда солнце уже поднялось над сосновым бором на песчаной горе, Федин велел Антону набрать в кустарнике сухих дровишек и разжечь костер. Потом Антон схватил чайник и побежал к роднику за водой.

Занятые делом, оба не заметили, как на дороге появился «газик», резко притормозил. Из него вышла улыбающаяся Вера Михайловна. Видя, что сын ее стряпает завтрак, помахала ему рукой.

— Привет вам!

Федин кивнул помощнику:

— Встречай гостью.

Антон подбежал к матери, поцеловал в щеку.

… — Надо говорить не «привет», а «труд в пользу». Поняла?

— Скажите пожалуйста, какие нововведения!

Антон был и рад матери, и ему было немножко неловко: не подумал бы дядя Кирилл, что он — маменькин сынок, которого боятся на шаг от себя отпустить.

— Ты, ма, чего приехала?

— Значит, надо.

Из кабины она вынула кастрюлю, закутанную в старенькое тканьевое одеяло, сетку со свежим хлебом, оладьями. Поставила все на столик возле вагончика.

— Ну, как вы тут живете? — весело спрашивала Вера Михайловна, заглянув внутрь вагончика. — Не мерзнете?

— Нет, не мерзнем, — отвечал Федин. — Теперь нам с Павлычем жить — не тужить.

Он не мог удержаться от признательной улыбки, старался чем-нибудь угодить Вере Михайловне. Антон заметил вопросительный и беспокойный взгляд матери, как бы спрашивающий его: в самом деле хорошо провел ночь? Выспался? Все-таки ночи в поле свежее, можно и простыть.