На большой реке

Формально этот человек даже был прав: здание ГЭС, подводящий канал, защитные «бычки» — все это правый берег, а значит, и перевод наплавного моста надо подчинить правобережному СМУ. Резцов же с его земплотиной — это левый берег. А значит, решил Кусищев, пусть не суется в дела правобережные. Хватит с него, Резцова, и той славы, которую стяжал он, командуя перекрытием Волги! А подчиненные ему обе знаменитые комсомольско-молодежные бригады — монтажников и плотников — отобрать и подчинить правому берегу.

Тут возроптал Резцов и, поддерживая его, все левобережное СМУ.

Большие схватились силы с той и с другой сторон! Несколько дней главное управление потрясалось этой распрей. Решали и перерешали. И некому было прикрикнуть и разрубить этот проклятый узел: Рощина нет, Андриевский в тяжелом состоянии.

Снестись по телефону с Рощиным? Но, во-первых, жалко человека — улетел на каких-то десять дней, и вот, скажет, черти безголовые, не могли уж и такого пустяка решить без меня. А во-вторых, скоро и так вернется.

Борьба длилась с переменным успехом. Резцов и левобережное СМУ выставили большой резон: как-никак земляная плотина — это огромнейшая часть водонапорного фронта. Работ над ней уйма, прорывов, недоделок не перечесть. Еще и не намыта до надлежащей отметки, а впереди еще укрепление и облицовка откосов. Ведь земляная плотина весной должна выдержать напор всего водохранилища. А железобетонная водосливная плотина? Хочешь не хочешь, а изволь сбрасывать через нее паводок предстоящей весны, а иначе же катастрофа всему гидроузлу: не одним же только правым берегом решается все! Так можно ли в такое время отнять у левого берега две лучшие бригады?!

Победил Кусищев. И Бурунов и Ложкарев со своими ребятами были отобраны у Резцова и отданы в полное распоряжение Кусищева.

«Речной адмирал» со своим «штабом» на «флагмане» (так и называл Кусищев свой дизельный многосиловой катер с «адмиральской» каютой и роскошным буфетом) торжественно отправился вдоль правого берега — определить, где и какие придется возвести анкеры — «мертвяки» для удержания наплавного моста, и какая перестраховочная тяга — пароходами и катерами — понадобится, чтобы безопасно, бережно спустить сцепы по быстрине вплоть до прислона их к защитным «бычкам».

И дрогнуло от страха его сердце: уже за сотни метров до котлована «флагманский корабль» стало неудержимо тянуть в пучину. А тут, как нарочно, у всех на глазах разбило о железобетонную громадину «бычка» катер гидрологов, и один из них чуть не утонул. Тонущих спас, проявив беззаветную отвагу, хладнокровие и поразительное искусство вождения, моторист другого легкого катера.

В то же время стало ясно, что возведение удерживающих анкеров на скалистом правом берегу и прочие предварительные мероприятия потребуют двое, а то и трое суток. В «штабе» Кусищева стали раздаваться голоса, что вообще это предприятие отчаянное.

И «речной адмирал» принял решение: пока что вернуть наплавной мост туда, откуда он был в свое время выведен, то есть в бухту Тихую, иначе говоря — за три километра от здания ГЭС.

Но уже словно бы истощилось долготерпение теплой и солнечной, погожей осени! Лютая зима ударила враз. Морозы день ото дня крепчали. Река стала.

И эскадра сцепов оказалась запертой в бухте Тихой необозримым ледовым полем. А три или четыре сцепа были схвачены льдами вне бухты.

53

Взятые на выводку сцепов, обе комсомольско-молодежные бригады монтажников — верхолазов Бурунова и плотников Ложкарева — остались без работы. Однако Кусищев не отпускал их. «Вы у меня, ребятки, в резерве: чуть что, скомандую аврал, и вы тут как тут! А пока потерпите!» — утешал он их.

Вынужденное безделье и отсутствие нормального заработка привело к тому, что Гена Ложкарев от имени комсомольско-молодежной бригады пошел объясниться с Кусищевым.

«Речной адмирал» как будто этого только и ждал.

— Стыдитесь шкурничать! — заорал он. — Вы сюда не за длинным рублем, а по комсомольской путевке прибыли!

Слово за слово, и вожаку комсомольско-молодежной бригады был вручен «обходной лист», иными словами — расчет.

«Ключ» был подобран умело! На гидроузле уже начинались сокращения: люди, и одиночкою и бригадами, получив выходные и подъемные, готовились к переезду — кто на Ангару, кто на Днепр. Так что придраться к Кусищеву было трудновато: все как будто сделано по форме.

Пошумели ребята и ругнулись в сердцах. Приуныли.

— Вот! — сказал кто-то из ложкаревцев. — Асхата Пылаева лишились: он бы поговорил с ним!

— А скоро он выписывается?

И начался разговор об Асхате.

Месяца полтора тому назад с Пылаевым случилось несчастье: работая с верхолазами на арматуре, он упал, хотя и сневысока, и у него оказался перелом бедра. Лежал в больнице. Срослось отлично. Слегка прихрамывал. Ребята из обеих его бригад то один, то другой навещали своего прораба и любимца.

— Вот что, ребята, к Ивану пойдем, к Упорову! — выкрикнул Ложкарев.

— Правильно. Парторг. Пускай разберется!

— Иван Иванович постоит! Что, в самом деле, за безобразие? Уж если товарищ Кусищев сказал «увольняю», так и управы на него не найти!