На большой реке

Орлов засучил рукава. Подошел к тесту и первым делом бережно поставил на его расплывающийся купол гирьку. Она тотчас же угрузла. Тогда он положил на тесто стальную пластинку поменьше и снова — уже на нее — опустил гирьку. Угрузла...

Он положил самую большую и толстую пластинку. Она лишь слегка вдавила под собою упругую поверхность теста.

Присев на корточки, Орлов опускает на этот стальной поддон гирю. Пластинка еще чуть-чуть вдалась в тесто. И только! А ведь тяжесть двойная... Вот она что значит, площадь-то давления!..

Он ставит гирю то на самый край пластины, то на средину и внимательно смотрит.

— Ну, спасибо, Галя! — говорит он. — Прости, что помешал.

Она протянула руку:

— Дай вымою игрушки твои, а то костюм запачкаешь.

— Да ну, что ты!..

Но, однако, повинуется ей, как и вся молодежь в этом доме.

Вот он снова у себя за столом. Подперев голову, задумывается над листом, который вдоль и поперек покрыт цифрами и грубо начерченными набросками щита.

И снова удельный вес, давление, площадь опоры, вязкость, трение, коэффициенты... Запутался! «А, черт с ним. Вижу, но не могу!.. Вот оно что значит без инженерного-то образования. Нет, видно, не бывать «щитам Орлова»!»

Стук в дверь.

— Войдите.

Пригибаясь под притолокой, входит Высоцкий.

— Ну, вижу, — говорит он, — ты уж покумекал своей головой. Давай-ка в две головы помозгуем!

40

В качестве старожилов парторг Высоцкий и Зверев сквозными дворами прошли через городок на пышущее зноем шоссе.

Они шли на котлован.

Свинцово отблескивала под солнцем огромная, как озеро, площадь колхозного рынка, залитая асфальтом.

Запах малины, перетомившейся на зною, в корзинах, прикрытых лопухами, достигал до самой дороги.

Дикие осы из соседнего леса тянулись на запах ясно видимою в воздухе золотистой строчкой. Приходилось то и дело отмахиваться. По ту сторону дороги, ближе к Богатыревой горе, высился тесовый, еще не окрашенный заплот, охвативший огромную площадь: за ним, словно в обширном загоне, рядами стояли сверкающие на солнце новехонькие минские «зубры». Это было свежее пополнение для комплексных бригад.

— Душа радуется! — сказал Зверев.

Парторг рассмеялся.

— Да, эти красавцы сейчас нам, ох, как кстати!.. Работа на котловане налаживается. Теперь рванем, подымем котлован. Знамя-то у нас через Волгу ушло. Ну ничего, мы его опять на правый берег!

Вдоль шоссе на отдельных щитах и на заборах там и сям пестрели ярко написанные объявления о лекциях и докладах:

«Великие стройки коммунизма».

«Советская поэзия в борьбе за мир».

«Страны народной демократии».

«Внедрение передовых методов производства и передовой технологии».

«Вопросы коммунистической морали».

«Слово о полку Игореве» — великая героическая песнь древней Руси».

Объявление о новом фильме «Жизнь Рембрандта» привлекло их.

— Давай сходим сегодня после совещания на последний сеанс, — сказал парторг. — Надо же передохнуть!..

— Не могу, Борис, — ответил, хмурясь, Зверев, — Алешка болен.

— Что за Алешка? Ведь ты ж не женат?

Зверев понял, что проговорился.

— Племяш это Любы Кирюшиной, — признался он.

— Понял, понял...

— Ну, заболел... — озабоченно и наморщив лоб, пояснил Зверев. — Видно, перекупался, негодный: ангина. Вечерком обещал прийти к ним с врачом...

«Ну, по-видимому, нашла человека суровая наша Любовь Кирюшина!» — подумал парторг, скрыв от товарища улыбку.

41

Василий Орлов изо дня в день собирался пойти к Нине, попросить у нее прощения за все. Но во время бурной перестройки в котловане он так и не мог вырваться в городок. Он был одним из шести бригадиров, возглавивших комплексные бригады.

А когда, наконец, вырвался, то оказалось, что Нина вот уже неделю как находится на трассе высоковольтной ЛЭП.

Василий забылся в работе. Ночами он трудился с Высоцким над чертежами и вычислениями «щитов Орлова». Парторг и главный инженер участка, помогая, торопили его: с углублением котлована стальные щиты-подстилы вместо деревянных становились неотложной необходимостью. А в случае принятия орловских щитов их предстояло еще заказать.

Уже многое было сделано. Работа над проектом близилась к завершению. От сплошного щита Орлов отказался. Он остановился на том, что эти «маты» будут состоять из плоских стальных пустотелых балок, скрепленных не вмертвую, а с некоторой слабинкой, с «люфтом», наподобие того, как крепятся бревна плота. Такой стальной плот при вполне достаточной прочности, как вычислил Высоцкий, будет превосходно выдерживать «Уральца» на любых глинистых, вязких грунтах. Вес его был свыше тонны.

Одновременно то к Высоцкому, то к Черняеву на дом приходил со своим новым ковшом Доценко. С Василием он там никогда не сталкивался. Пантелеич специально позаботился об этом.

Высоцкий и Черняев, оберегая право на изобретение доверившихся им молодых изобретателей, уговорились пока, чтобы все вершить втайне.

Оба комсомольца с радостью приняли такое решение. Правда, Доценко даже чуточку забежал вперед. В первый же вечер, придя к парторгу, он, еще не раскатывая свернутых в трубочку чертежей, сказал Высоцкому:

— Только, Борис Пантелеевич, можно попросить вас, чтобы все это было в секрете?..