На большой реке

Илья сказал:

— Да какие там секреты, нет у меня секретов никаких. Веди работу на больших скоростях — вот моя главная заповедь.

Это удивило Упорова.

— Постой, постой, Илья Петрович! Боюсь, что перехватываешь: это ведь только сказать легко, а другой на больших скоростях и машину растреплет и сам без головы останется.

— Я хотел то сказать, что держи свою машину в холе и всегда будешь ездить на самых больших скоростях. И первое дело: чувствуй машину так, как ты свою руку или ногу чувствуешь! Вот, скажем, укусил тебя комар, ты еще сообразить не успел, где, что, а рука уже отдернулась, она свое дело знает. Вот вроде этого и с машиной у тебя должно получаться со временем. К примеру, работаю я в каменных условиях. И попади у меня камень между баллонами. Другой поедет себе дальше, и ничего. А мне сразу... не знаю, как тут выразить, ну, вроде бы как в голову отдает, чувствую: не то! Он между покрышками, камень-то, а мне как в собственном сапоге гвоздь. Люби машину. Береги, как...

— Как жинку, — закончил кто-то за него. Посмеялись, поострили по этому поводу, как уж водится, и затем снова настороженное, жадное внимание.

И знатный водитель заключил так:

— И вот, ребятки, я уж почти наездил свои сто тысяч. Десятки тысяч тонн груза перевез. Сами знаете, в каких условиях, по каким дорогам. А в результате? Давайте посчитаем: пришлось только заменить поршневые кольца — раз. Вкладыши — два. И пальцы... Стоимость их какая? Да сущие гроши при таком пробеге; вместе с оплатой ремонтников что-то около ста рублей!

Еще проще был «секрет» другого брата, Игната. Этот решительно отказался от «лекции».

— Уговорились с Васей Орловым, — сказал он, — чтобы никто больше нашего кубов не выдал. Ну, и закон!..

44

В ранний час уединенной работы Бороздина в исполкоме, часов так около восьми утра, девушка в синих физкультурных шароварах и в заправленной под них голубой шелковой тенниске тихонько просунула темноволосую голову в полураскрытую дверь и на цыпочках вошла.

Прикрыв за собой дверь, она остановилась и ждала, пока Максим Петрович взглянет на нее; он сидел вполуоборот, покуривая, сердясь, кричал в телефон:

— Ну, вот я доберусь до него. Вот, вот!.. Передайте-ка сейчас ему трубочку, я ему сейчас!.. — Чувствуя, что кто-то вошел и ждет, председатель слегка повел рукой, приглашая садиться.

И вдруг над самым его ухом раздался протяжный, чуточку обиженный голос:

— Па-апка?

Бороздин едва не выронил трубку. Затем, как мальчишка, пойманный на запретном для него курении, он поспешно сунул самокрутку в пепельницу. А по телефону коротко сказал:

— Ну, вот что... Ладно. Доругаюсь с вами в другой раз. А сейчас... тут ко мне большое начальство приехало. Самому выволочка будет!..

Он положил трубку. И вряд ли на том конце провода, в МТС, усомнились, что сейчас и вправду большое начальство «шерстит» в исполкоме Максима Петровича Бороздина. Всем известно было, что иной раз он шуткою любит сказать правду, даже если она горька для него.

Светлана погрозила ему пальцем.

— Нечего, нечего прятать, видела! Это ты все накурил?

— Дочка? Да ты откуда? Какими судьбами? — сказал Бороздин, подставляя ей щеку для поцелуя и отводя разговор.

Светлана, прежде чем поцеловать смуглую щеку отца, придирчиво вглядывается и легонько проводит тылом руки по его щеке. Качает головой.

— Ну и ну! Не первой свежести!

— Полно тебе, — отвечает виноватым тоном Бороздин. — Ну ладно, ладно, грозная дочь, целуй отца, какой есть... Времени у нас мало, сейчас ко мне народ начнет собираться.

Он усаживает Светлану на диван. Вглядывается счастливыми глазами, словно бы годы не видал, хотя Светлана каждое воскресенье, а иногда и с вечера в субботу приезжает с правого берега в Староскольск.

— Ну, дочка, дай хоть минуточку посмотреть, какая ты там, на котловане, стала. Ух, какая большая выросла! Никак я тебя с месяц не видал? А?

— Тебя самого дома-то, наверно, с месяц не видали! — язвит Светлана. — Подушку сюда еще не перенесли, товарищ Бороздин? — спрашивает она, подражая матери.

Отец благодушно смеется.

— Нет, дочка, нет. Теперь мне подушку в полевые станы надо переносить. В вагончики к трактористам, к комбайнерам. Время-то ведь надвинулось какое! Ну, а ты как там в своем котловане?

Светлана усмешливо щурится. Перекидывает рыхло заплетенные косы на грудь, начинает переплетать их.

— Уж как мешают, — говорит она. — Отрежу!

— Вот я тебя! — грозится отец. — Ну, чем они тебе помешали?

— Я, отец, уезжаю.

Максим Петрович отшатнулся.

— Час от часу не легче!.. А замуж ты еще не вышла?

Глаза у Светланы сердито блеснули.

— Вечно у тебя, папка, какие-нибудь глупости на уме!

Увидя, что Светланка не на шутку рассердилась, он сказал:

— Да ведь, доченька, разве можно так сразу: «Папа, я уеду»? Мы с матерью ничего не знаем, не посоветовалась с нами, и вдруг...

Светлана улыбнулась:

— Да здесь и советоваться нечего. Просто командируют меня и еще одного гидротехника с котлована на месяц на Волго-Дон, поучиться отливу вод из котлована.