На большой реке

Это была та эпоха, когда северные, некогда побежденные Римом и Византией народы и племена славянские и германские могучими волнами периодических переселений, вторжений и набегов, как могучее и необъятное море, ударяют в дряхлеющие стены Византийской империи. Ее кесари, ее знать, ее полководцы и, наконец, хитрейшие византийские дипломаты напрягают все свои силы, средства и способности, чтобы если не остановить — это уже невозможно! — славянское море, захлестывающее Балканы вплоть до стен самого Царьграда, то хотя бы ввести его в какие-то берега византийской законности, превратить болгар, сербов и македонских славян в послушных Византийской империи пахарей, виноградарей, скотоводов, а одновременно и в надежную охрану империи на ее северных границах.

И временами это удается.

Императоры щедро сыплют золото, даруют предводителям славянских племен высшие в Византийской империи звания патрициев, делают их правителями областей, военачальниками, губернаторами и флотоводцами. Сколько славянских имен появляется среди полководцев и флотоводцев Византии!

Мало этого! Возникали и кесари из славян. Например, знаменитый своим законодательством, и мудрым правлением, и созданием храма Софии Константинопольской император Юстиниан.

А когда положение империи приобретало устойчивость — в силу ли одержанных побед на азиатских границах, в силу ли дипломатических успехов, — тогда не редкостью были жестокие, поистине византийские карательные походы против славян.

Так, например, один из прославленных византийских императоров даже в историю вошел со страшным именем — Василий Болгаробойца: за массовое уничтожение болгар. Этот носитель царской порфиры прославил, а вернее — ославил свое имя в истории еще одним гнусным и страшным деянием: он ослепил пятнадцать тысяч пленных болгарских ополченцев и всю эту армию слепых погнал на родину.

Но наиболее грозным противником империи все больше и больше становилась Киевская Русь. Летопись то и дело говорит о грандиозных походах Руси на Византию — и морских и сухопутных.

И вот насылать на Киев неисчислимые орды кочующих у Черного моря варваров-печенегов каждый раз, когда Русь на своих кораблях или через Балканы подступала к стенам Царьграда, — это было в те времена излюбленное средство византийских императоров.

Делалось это и дипломатией, и щедрыми дарами, и подкупами.

Однако что представляла собою в эту эпоху отделенная Черным морем от Византии, но граничившая местами с ее прибрежными колониями в Крыму древняя Киевская Русь?

И по древним византийским и по древним скандинавским и русским летописям, по согласным с ними археологическим и бесспорным данным древнерусское государство с его столицей Киевом было могучей страною, обладавшей высокой по тем временам земледельческой и городовой культурой.

Корабли руссов, по свидетельству византийских историков, совершали торговые плавания не только в Царьград, но и в Египет.

Черное море именовалось самими греками — Русское море.

Киев называли соперником Царьграда. Известный польский историк Шайноха пишет, что соперником Царьграда он оставался вплоть до татарского нашествия.

Киев разговаривал с Царьградом, как равный с равным.

Не думайте, чтобы я хоть в малейшей степени хотел унижать роль Византийской империи в создании мировой культуры. И тем более я полностью понимаю все значение так называемого крещения Руси, то есть государственного принятия древней Русью христианства в его византийской форме. Через византийское посредство русскому народу стали близки и Гомер, и Платон, и Аристотель, и Фидий, и Пракситель, а коротко говоря, весь великий античный мир с его классической философией, наукой, поэзией, зодчеством и скульптурой.

Античное в каждом из нас! И оттуда его никак уже не выдерешь. Это относится и к Европе.

Но я считаю, что мы неверно мыслим, когда полагаем, что не прими Русь христианство при сыне Святослава — Владимире, всему бы, дескать, пришел конец, и Киевская Русь никогда не стала бы мировой державой. Это не так. История говорит нам, что Киевская Русь была державой могущественной и до крещения. Поэтому-то и ухаживали наперерыв за киевским князем и православие, и католичество, и магометанство. «Нашу веру прими!», «Нет, нашу!» Выгодно, надежно было опереться на могучую киевскую державу и германскому императору, и византийскому кесарю, и римскому папе. Для Византии же это было спасением. Недаром же и сестру император византийский отдал в жены Владимиру.

Было бы ненаучно гадать: а что было бы, если бы Русь не приняла христианство, осталась языческой?

Однако с полной убежденностью заявляю: Русь осталась бы Русью. Не погибли же великая Индия и великий Китай!..

Эти слова академика были сказаны веско, раздельно и в то же время дышали пламенем глубочайшего убеждения.

Он, как гривою лев, тряхнул волною волос и впрямь на вздыбившегося льва стал похож в этот миг.