На большой реке

Повернувшись, он увидел перед собой Бороздина.

Бороздин приостановился.

— Зверева ищу. Не видали? — спросил он у Сатановского.

— Нет, не видал, — отвечал тот. А затем, слегка придерживая Бороздина за рукав и глядя ему в лицо, сказал: — Простите, Максим Петрович! Хоть у меня и сложилось впечатление, что вы за что-то сердитесь на меня и даже избегаете приветствовать, но в такой день я не могу не поздравить вас. — Он повел рукою в сторону моста. — «Катюши» ваши изумительно работают! Я уверен, что везде перенимать станут.

— Народ у нас — голова! — гордый за свой авторайон, не мог не отозваться Бороздин.

— Поздравляю, от всей души поздравляю! — сказал Сатановский.

Он несмело, как бы пробуя, протянул руку Бороздину.

Что-то дрогнуло в лице Максима Петровича. Рука его резкими толчками, словно вот-вот готовая отдернуться, подалась навстречу руке Сатановского.

Но вот лицо его вдруг прояснилось, и он решительно и просто протянул ему руку.

17

Рощин и Бороздин, беседуя, шли островом к бухте, где завершалась сборка и обустройство сцепов наплавного моста, с которого предстояло на днях перекрывать Волгу.

Бухта эта — строители прозвали ее Тихая — была очень велика протяженностью: полкилометра в ширину и около двух в длину, так что не только все сорок цельнометаллических понтонов, но, пожалуй, и целую эскадру боевых кораблей мог бы вместить этот многолопастный, выбранный земснарядами, искусственный залив Волги.

Однако надо было подойти к бухте чуть не вплотную, чтобы увидать ее.

Но издалека виднелись над низиной, подобные клювам гигантских длинношеих птиц, сквозные стрелы двух плавучих кранов.

Разговор шел широким охватом и странными для постороннего уха прыжками, как всегда это бывает между людьми одного и того же дела.

— А как с Пустяковым? — спросил Бороздин.

— Его отзывают на Кременчугскую ГЭС.

— Жаль, хорош работник! А Беленького никуда не отзывают?

— Кому он такой нужен!

Рассмеялись.

— Да! — сказал голосом глубокого удовлетворения Рощин. — Ты все-таки молодец! Черт возьми, до чего ж просто: вынимай целый узел — компрессор, или передний мост, коробку передач, руль — и ставь запасный! Вот тебе и весь ремонт. И машина — опять на линию!

— При чем я? — возразил Бороздин. — Тут мы всем авторайоном башковали! Но только, если хочешь всерьез весь транспорт поднять, вели, чтобы всегда на складах было безотказно потребное число сменных узлов. Все это в нашей докладной записке сказано. Да уж скоро месяц она у тебя в управлении пылится!

Рощин приостановился и записал в записную книжечку: «Очень! Срочно!!. Обеспечить ремонт автомобилей агрегатно-узловым способом. О премиях авторайону».

Несколько шагов шли молча.

— Давно хотел поговорить с тобой... — вдруг резко, иным голосом, от которого почему-то сжалось сердце у Максима Петровича, сказал Рощин. — Мучает меня это. Иной раз заснуть не моту.

Бороздин понял.

— Не береди! — болезненным вскриком вырвалось у него, и он бессознательно заслонился рукою.

И снова шагают молча.

Успокоясь, Бороздин говорит:

— Не надо подымать старого! Что ж!.. Давай лучше о делах наших поговорим! Мало ли у нас!.. Вот я о Беленьком помянул... А ведь что Беленький? Пешка! Ну, старший прораб, инженер, но он же твои да Андриевского повеления выполняет!

— О чем ты? — и начальник строительства мрачно на него покосился.

— Будто не знаешь? О гостинице я. О коттеджах. Ведь целый городок инженерских особняков строите. Неладно это!

— Ты яснее, — мрачно проговорил Рощин.

— Да уж куда яснее! — сказал Бороздин. — Уж тебе ли не знать, что сползаем, что правительственные сроки срываются. За твоей ведь подписью «исторический» приказ появлялся: двадцать восьмого сентября вывести понтоны, установить мосты, перекрыть Волгу! И все ведь там расписали: всю диспозицию. Этому — то! Этому — то!.. А что в итоге? Уже в октябрь вступили! А агитаторы на местах разъясняли твой приказ, подымали народ, нацеливали на этот срок. И в это самое время, когда...

Рощин перебил его:

— А что ты, не знаешь, что нам из Выборга понтоны водным путем шли? Что на месяц позднее срока, указанного в проекте, они к нам изволили прибыть? Ты что, не знаешь, что подводная часть здания ГЭС не забетонирована до надлежащей отметки? Ты что, не знаешь, что бычки СУСа тоже не забетонированы? А оборудование моста? У нас плотников не хватает! Деревообделочные наши комбинаты лесом не успевают бухту обеспечить!

Тут перебил его Бороздин:

— Вот, вот! Это самое... Так как же, дорогие товарищи, вы с Андриевским в этакое напряженнейшее для стройки время за коттеджи да за роскошнейшую гостиницу взялись — восьмое чудо света! Вы ж туда лучшие бригады плотников и столяров оттянули. Да и штукатуров и слесарей. Ремонт жилищ приостановили. Почему так? Что за безобразие? Это, брат, не я, это массы кричат. Зима-то немилостивая, она вот-вот нагрянет. Тут поневоле закричишь! Мы одиннадцать тысяч молодежи по комсомольским путевкам зазвали. А ты посмотри, как они живут: бараки, а кое-где еще и палаточные городки не свернуты! И тут — коттеджи руководящей головке. Тут — чудо-гостиница!