На чёрных крыльях феникс

Оказалось, Хани говорила о том, чтобы пойти раздавать печенья и отданные мне Бо Нгаи бутылёчки с экстрактом трав. Хах, так вот, что вы задумали, господин лекарь? Вместо того, чтобы нагружать меня работой, он послал меня улучшать отношения с коллективом. Ну, хотя бы подарки для других он сам мне выдал. Неохотно я согласилась пойти с Хани. Приходилось натягивать улыбку, впрочем, вынуждена признать, что кореянки выглядели искренне со своими отточенными годами реакциями и улыбками. Были те, кто явно сомневался, принимать ли подарок, но, похоже, от цветочной воды никто не хотел отказываться. Как и ожидалось, подарки были лишь поводом, чтобы завязать разговоры. Женщины постарше сразу облепили меня, задавая вопросы о том, сколько мне лет, кто мои родители, кем я была до попадания в орден Змеи (видимо, хотели уточнить слухи, кисэн я или нет), потом начали задавать вопросы про то, как я попала сюда (а это, видимо, чтобы удостовериться насчёт того, что я убийца). Те, кто помоложе, окольными вопросами пытались выведать про наши отношения с Минхо и Суюном. Я старалась отвечать на вопросы, но аккуратно. В конце концов я почувствовала себя ужасно вымотанной и отдалилась, сославшись на то, что хочу пить. Про себя подумала: «праздник, конечно, милый, но чем тут заниматься, кроме как общаться?». А общаться я как раз не хотела. Хорошо, что взяла тушь. Я попросила альбом у Хани, и та радостно мне его передала. На какое-то время я забылась в рисовании.

– Как красиво! – послышались вздохи вокруг.

Я поняла, что своими действиями собрала вокруг себя народ.

– А мне нарисуешь? Я бы хотела бамбук. Мужу подарю.

– А мне тигра, пожалуйста, от сглаза повешу.

Хах, ну такой способ знакомства мне нравился больше. Я принялась рисовать. Если никто не хотел ничего конкретного, то я просто зарисовывала то, что видела, и это обязательно кому-нибудь нравилось. Рука и кисть были очень послушными в тот день. Такими темпами я стану мастером корейской живописи сумукхва! Я расписывала альбомы, веера, небольшие свитки (интересно, откуда они их достали, домой бегали?), платки, кому-то даже кувшины, хотя вообще-то в этом мире сейчас были популярны кувшины и вазы без принта. Но, наверное, это были не такие уж зашоренные строгим образованием люди, поэтому вкусы у них были попроще. И всё же, творя, я поясняла, что значит тот или иной элемент в живописи. Слива цветёт, когда ещё холодно. Это аллегория прекрасного качества человека – стойкости и раннего просвещения. Хризантема цветёт, когда уже все остальные отцвели и тоже стойко выдерживает неблагоприятные времена. Бамбук – вообще вечнозелёное растение и один из самых популярных символов живописи, символизирующий стойкость, праведность и в хорошем смысле упрямство. Сосна – неподкупность. Пион – король цветов и символ всевозможных благ. Изображение гор и вод – для созерцания гармонии природы и познания ли, «принципа небес». Аист – грация и достоинство. Сорока – хорошие новости.

Рисунки тушью – быстрые, тем более что в корейской живописи, как я заметила, было принято оставлять пустое пространство, поэтому я быстро выполняла заказы, и девушки, получившие свой рисунок, хвастались ими между собой. А я между тем могла ещё и подслушать сплетни про мужские состязания, устроенные в другой части деревни. Говорили, что бои ссирым в этом году были особенно виртуозными. Девушки даже описывали, как некто опрокинул кого-то на землю всего за пару секунд, и даже пояс порвался. Правда, похоже, Минхо не участвовал, иначе бы его имя фигурировало в рассказах.

– Суа, не хочешь покачаться? – позвала меня Хани, и другие девушки тоже начали зазывать, причём так задорно, будто бы мы все давно были друзьями.

– Зачем такой девице призывать любовь? Она ли не кисэн, которая утопала во внимании мужчин?

Ехидные слова принадлежали, конечно, Гоын. Если она хотела задеть меня, то мне было фиолетово. Я поймала несколько осуждающих взглядов, но их было всего ничего. Кто-то посмотрел с сочувствием, большинство же просто с любопытством. Так или иначе, а я уже выправила свою репутацию среди этого коллектива, так что нападки Гоын не имели смысла. Зато она раскрыла мне ещё один смысл катания на этих качелях. Это было не просто соревнование между девушками, за победу в котором дарили бронзовую посуду. И не просто обряд призыва хорошего урожая. «Плодородие» во всех смыслах. Раскачиваясь как можно сильнее, девушки молились, напевали песенки с любовными мотивами. Да и ива, кстати говоря, считалась растением с женской жизненной энергией. Я не была суеверная, не нуждалась в подобном привлечении мужа или детей. Если и принимать участие в этом состязании, то только ради бронзовой посуды для Бо Нгаи. По крайней мере, лишней не будет.

– Действительно, зачем мне, если уже есть подходящий мужчина?