На дальних берегах. Том первый

— При пожаре в таком месте прятаться идея так себе. Не сгоришь так задохнешься, но Хомстед жадный был. Так что если у него внутри барахло или деньги, мог за ними сунуться, да там и остаться.

— Так… — Бьернсон отдышался, — Сейчас мы выйдем, проветримся, перетащим на «Ежа» еду и пойло, потом подумаем насчет этого люка. Сука… Я теперь понимаю, почему, когда воняет, люди спрашивают: «Кто тут сдох?»

Назад все трое возвращались как пираты ограбившие монастырь. Впереди гордо шагал Бьернсон с бочкой хереса и окороком в руке. За ним Слободан волок головку сыра и ящик с бутылками. Замыкал процессию Гвоздев, волокущий на спине мешок картошки. Увидевший их Куба, от жадности и ревности чуть не навернулся за борт.

— Это вы чего? — поинтересовался он глотая слюну, — Нашли что ли?

— Да. Причем тут только малая часть… — откусить кусок от окорока было задачей сложной, но Бьернсон сумел демонстративно отгрызть шмат мяса, — Тролль — пошли. Сейчас притащим остальное.

— А мы пока со Слободаном ухой займемся, — Семеныч потер руки, — Давай — ты рыбы налови, а я пока картошку почищу.

— Давай лучше наоборот… Из меня рыбак не очень.

— А мне что делать? — вылез из машинного забытый за этим всем Брава.

— Отмой самый большой котел и разведи костер на берегу. Я сейчас настоящей ухи наварю. Правильной… Вот как надо…

Тролль с Бьернсоном на пару обладали просто чудовищной грузоподъемностью, так что содержимое обоих кладовых было перебазировано на борт всего за три ходки.

— Так… — стоя посреди этого великолепия Бьернсон огляделся, — Консервы не трогаем — они про запас. Дорогое пойло тоже.

— Почему? — не понял Гвоздев.

— Потому, что мы в нем нихера не понимаем. Да и на вкус — дрянь.

— С чего ты взял?

— Да я, когда на «Интернационале» ходил, попросил у их старпома попробовать какое-то вино. Три, ебать его ногой, голдмарки за бутылку. А на вкус — кислятина. Я бы выплюнул, если бы не цена. А он его цедит и нахваливает. Так что лучше мы его продадим тем кто понимает. А пить будем вот это вот… — выбив пальцем пробку, Бьернсон отхлебнул прям из бочки, — Сладкое, крепкое — то что надо!

Вытерев бороду, он покосился на Кубу, который уже подбирался с кружкой наперевес.

— А ты чего сюда пришел? Сам же остров поделил и сказал, что каждый сам за себя.

— Да хули ты начинаешь? Я ж не знал, что вы вино найдете?

Тролль сделал несколько жестов и скорчил рожу. Бьернсону хотелось повредничать, но обильная добыча привела его в хорошее расположение духа.

— Ладно… Он прав: ты нас угощал, так что подставляй посуду…

— Вот именно, бля… — Куба проследил, как кружка наполняется до краев, — Надо делится.

— А ты с нами прибытками со своей добычи поделишься?

— Да нахуй оно тебе? У тебя вон сколько всего дохуя.

— Вот ты говно, как человек…

— Говно не тонет… — Куба одним махом ополовинил кружку, — Как будете жрать — крикните.

— Совсем охуевший, что ли?

Бьернсон попытался дать ему под зад, но Куба быстро ретировался, умудрившись, при этом, не пролить ни капли. Семеныч, тем временем, уже успел натаскать несколько рыбин и теперь колдовал над котлом, с слезами умиления глядя, как там плавает не какой-то батат, а настоящая, правильная картошка.

* * *

— Ригели вот так. Двадцать пять на писят… — поев и хорошо выпив, команда «Ежа» расположилась на вокруг костра и принялась обсуждать, как вскрывать люк, — И ключ единственный.

— А ключ какой?

— Как штырь. И на конце железка качающаяся с двумя зубами. Ты эту железку со штырем в дырку пропихиваешь, качалка чпоньк… Поперек встает. Потом ты её на себя тянешь и крутишь, пока она зубами в отверстия на шестеренке не зайдет. И потом за штырь эту шестеренку крутишь, а она ригели вытаскивает

— Звучит просто.

— Сложно каждый дурак сделает. И, вдобавок, не зная какой ширины качалочка и какой длины зубы, ты этот замок хер вскроешь…

— Нахера его вскрывать? — пожал плечами Бьернсон, — Так выдернем.

— Напоминаю: сталь — десятка и усилена профилем по краям.

— Ломами поддеть?

— Там зацепится не за что.

— Обдолбить по кругу и выдрать вместе с рамой.

— Если бетоном залили, то заебемся.

— Да хули тут думать! — Куба, которому хватило наглости припереться на уху, небрежно махнул рукой, — Надо просто подождать и он сам вылезет.

— Кто?

— Ну пидарас этот… Губернатор местный… Он же там заперся под люком этим?

— Во первых, хуль ты уши сушишь? Это наши дела, — осадил его Семеныч, — Во вторых, он там не просто заперся… Он там, падла, еще и сдох. Так что если ты не неграманта, которая может заставить мертвяка нам открыть, то сиди молча и не советуй херни.

— О! Епта! — Куба аж подскочил от внезапно озарившей его мысли, — Сча все будет! Вы тут хуйней страдаете, а у меня верный способ есть! Но, если что, найденное пополам.

— Что за способ? — удивленно поинтересовался Бьернсон.

— Ты, сперва, пообещай, что отдашь половину.

— Половину чего?

— Того, что там внутри.

— С какого хера?

— Потому что я знаю, как этот люк открыть. Обещаешь?

— Нахуй его… — махнул рукой Гвоздев, — Сами справимся.

— Сорок процентов! Ниже не торгуюсь, а то я вас знаю…

— Нахуй.

— Тридцать — последнее слово…