На день погребения моего (ЛП)

— Вижу, вы путешествуете в светском обществе, — она перевела взгляд на компанию Чирпингдон-Гройн.

— Повезло на рельсах, мисс, — шаловливое выражение, которое Кит видел столь часто, начало искажать черты его брата. — Кажется, в один прекрасный день им понадобится четвертый игрок для этой игры, которую называют бридж «аукцион» — последний крик моды в лондонских клубах, как мне говорили, ставки намного выше, чем в обычной партии в бридж, понимаете, если человек играет на такие деньги, почему бы не...старое меланхоличное пожатие плечами, словно говоря: «Простите меня, что я могу поделать? Это мое проклятие, эти фраера, кто устоит перед большим выигрышем».

   Кит с трудом удержался, чтобы не возвести очи горе.

  — Да. Это очень похоже на русскую игру, которую мы называем «винт».

— Слышал о ней. Но никогда не мог понять принципы подсчета очков. Может быть, вы когда-нибудь меня научите.

На другом краю огромного зала приемов Руперта навострила уши из своей куафюры, было заметно, что они стремительно краснеют.

— Ну, — как позже выразилась она, — эта маленькая чурка твоего брата, кажется, на тебя запала. Сам он — новое лицо, пожалуй, мы могли бы поменяться, как ты думаешь?

  — Сугубо деловые отношения, 'Перт.

 — Само собой. Ее не назовешь дворянкой — мелководная авантюристка, я не верю, что такого пошиба особ вообще сюда пускают, думаю, мне на самом деле нужно поговорить об этом с Марчелло.

— Сейчас, 'Перт, попытайся напрячь память, еще не так давно ты была почти такой же, как она.

  — Ты — злобная скотина.

Тем временем Кит и Яшмин обедали за столом с видом на озеро, а с юга надвигалась вечерняя буря.

— Риф всегда был дерзким, — вспоминал он, — люди называют это «дикий», а Фрэнк был здравомыслящим — иногда мог слететь с катушек на полторы минуты, но я ни разу этого не видел.

  — А как насчет тебя, Кит?

  — О, я был просто младенцем.

— Думаю, ты был религиозен, — в тот момент сложно было сказать, не подначивает ли она его. — Посмотри, во что ты влез. Междоусобные векторные войны, контрабанда из духовного мира, священники и ереси...

— Полагаю, для меня это всегда имело очень практический смысл.

Это было не так, но ему нужно было дождаться трехчасовой математической бессонницы, чтобы рассмотреть каждую из этих мыслей.

Тем временем она смотрела на него — он знал, что должен быть достаточно сообразителен, чтобы расшифровать этот взгляд.

  — В мире. Мира. Нет, — она покачала головой, — обеты воздержания, или...

Его внезапную разбалансировку лишь усилил тот факт, что Яшмин выглядела необычайно сияющей, ее черные волосы рассыпались водопадом до талии, где шептали на изгибе платья, созданного, кажется, исключительно для флирта, ее губы были аккуратно накрашены загадочной светло-вишневой помадой для первой производной поцелуя неизвестной длины... Просто чертовски невозможно стильно — вот что он, кажется, имел в виду.

 — В Векторах нет денег, — выпалил он, — вон там целый ряд предметов роскоши. Воздержание само о себе заботится, можно сказать.

 — Но конца не было безумию. Ты ожидал именно этого? Я — нет. Кажется, всегда было что-то, — она мельком взглянула на него, для пробы. — Кто-то.

 — О, — его пульс стучал всё быстрее, — лучше не всматриваться внимательно, без сомнения.

Она улыбалась, но прищурившись. Кажется, ждала, что он разовьет мысль, но он не знал, куда ее развивать.

 — Ну, — проклиная себя в это мгновение, — интересно, что сейчас замышляет старина Гунни. Он уже должен быть в Мексике.

   Она отвела взгляд, словно в какое-то тайное царство досады.

  — Ты действительно готов был драться за меня на дуэли, Кит?

  — Ты имеешь в виду нас обоих с Гунни или только меня?

   Что произошло с его мозгами?

  — Тебя, Кит.

Тут нужна была минимум минута задумчивого созерцания, но Кит просто подпрыгнул:

  — Конечно же, а кто бы отказался?

Она подождала еще одного сокращения сердца, потом поставила стакан и огляделась по сторонам в поисках ридикюля.

  — Я что-то говорю?

— Ты что-то не сказал, — она встала и протянула руку в перчатке. — Ite, Missa est, ступайте, месса окончена.

Лайнел Своум не возражал против того, чтобы Кит ночевал в Санатории, и Риф застал его в номере — он открывал причитавшуюся бесплатную бутылку «Шампанского».

  — Я как раз вовремя.

 — Я собирался выпить всё, но могу оставить тебе несколько кубических сантиметров, пожалуй.

  — Эй, веселее, последыш-дохляк. Угадай новость?

  — Я должен угадывать?

  — Похоже, на этот раз в кои-то веки нам пошла карта.

Кит выстрелил пробкой через всю комнату, по касательной сбив раскрашенный сепией фотографический портрет Бьопфли и Спаццолетта, стоявший рядом с гидропатическим насосом. Он выпил лившееся через край и передал бутылку.

  — Что ты подразумеваешь, когда говоришь «пошла карта»?

  — Это твой старый благодетель Скарсдейл Вайб.

   У Кита сразу же возникло чувство ректальной тревоги. Его руки начали болеть, он покрылся потом.

— Кажется, он здесь, в Европе, — продолжал Риф, — ищет, чтобы купить, предметы Изящного Искусства, делает то же, что миллионеры по всему континенту. В данный момент он где-то здесь по соседству, направляется в Венецию, Италия...