На день погребения моего (ЛП)

 — Потому что он уезжает, — хмыкнула Принчипесса, слышавшая историю в общих чертах, без подробностей, но, видит Бог, это никогда не мешало ей давать советы.

 —  Может быть, он уедет на год, может быть, на более длительный срок, может быть, навсегда, vero, да? Как молодой солдат, отправляющийся на службу. И ты думаешь, что будешь его ждать.

—  Разве. Кто вы, черт возьми, такая, — вспылила Далли, — чтобы высмеивать мои чувства? Вы, вечно ноющая и охающая о том, что «человек не может жить без любви»?

   Какой бы ни была подоплека подобной дерзости.

   Изумленная Принчипесса пожала плечами:

  —  Так вот оно что.

  —  Возможно, не соответствует вашим стандартам, Княгиня.

  — А молодой человек? Какие чувства испытывает он?

  — Не знаю и не собираюсь спрашивать.

  —  Эй! Appunto, ну конечно! Ты тут сочинила целую мелодраму.

  — Увидим.

—  А когда? Пока ты ждешь, я знаю дюжину молодых мужчин, очень богатых, которые с удовольствием с тобой познакомились бы.

  —  Я не знаю.

 — Ну же. Сделай мне одолжение. Посмотрим несколько нарядов. Я думаю об одной старой тряпке, straccio, зеленый метеор, идеально подходит к твоим глазам, отделка из венецианского гипюра, это может помочь добиться желаемого.

Они собрались на крыше пансиона в Каннареджио. Руперта уехала на дневном поезде в Мариенбад, безутешно рассматривая каждого попутчика в зоне досягаемости. Ее эгоизм был столь чудовищен, что она видела не дальше следующего романтического приключения, она была идеальной попутчицей для Хантера, решившего проехаться аж до Зальцбурга. Любовь разлита в воздухе? Послушайте, разве Далли спровоцировала разрыв?

—   Так что, я участвую в этом вашем готтентоте?

Риф пожал плечами:

  —  Сорок мулов, думаю.

  — Что это.

 — По-французски это значит «за неимением лучшего». Нужен кто-то, кто будет удерживать нас от слишком большого количества ложных движений.

 — Спасибо. Это всё? Чичероне, ничего более, как сказать, физического? Я потрошу карманы и вырываю серьги из ушей дам-туристок. Мечу ножи с точностью до двадцати метров. Стреляла из оружия названий и калибров, о которых вы никогда не слышали.

  — На самом деле мы собирались взять эту часть на себя.

 — Вы просто не видели, как я метко стреляю, чудесно. А тогда кто, интересно, нянька? Стряпуха? Погодите! Что у нас здесь, о, один из этих кордитовых слонобоев, если не ошибаюсь.

— Не ошибаешься. Ригби Нитроэкспресс, 450 калибр, стреляет никелированными разрывными пулями.

 —  Расширяются при ударе, — кивнула девушка, — и, конечно, это явно не ваша обычная охотничья пуля. Может быть, Вайбу следует переименоваться в Джамбо. Не возражаешь, если я...

  —  Пожалуйста.

Риф протянул ей винтовку, и она очень внимательно взвесила ее на руке, открывая и закрывая затвор, принимая боевую стойку, целясь в разные колокольни по всему городу.

Некоторое время спустя она прошептала: «Крутое оружие» и протянула его обратно.

 —   'Перта придумала такой прощальный подарок, — сказал Риф.

  — Она знает о том, что вы собираетесь сделать?

 — Она — городская девушка, думает, что я буду охотиться на слонов или что-то в этом роде.

 — Если вы попытаетесь убить человека вроде Вайба, — решила Далли, —  надо извлечь урок из знаменитого покушения, совершенного пятнадцать лет назад на Генри Клея Фрика, Хомстедского Мясника, никогда не надо стрелять в голову. Целясь в голову, брат Беркман совершил большую ошибку, классическую ошибку американских анархистов, предполагающих, что во всех головах есть мозги, видите ли, а на самом деле в чертовой горошине Фрика не оказалось ничего, на что стоило бы тратить пулю. Таким людям надо целиться в брюхо. Там — весь жир, который они накопили за годы эксплуатации бедняков. Смерть может быть не мгновенной, но, конечно, копаясь в этой горе сала в поисках пули, доктор, особенно — лечащий представителей высших классов и больше привыкший к болезням печени и дамскому раздражению, из-за своей некомпетентности вызовет медленную и мучительную смерть.

 — Она права, — согласился Риф после непродолжительного безмолвного оцепенения, взирая, как неистовый индийский гуру, — убийство из засады тоже не обсуждается, слишком много людей вокруг, можно попасть в любого из них по ошибке. Парню нужно подойти прямо к старику Скарсдейлу, лицом к лицу. Вот когда ты можешь пригодиться, Кит.

  —  Наверное, нет, — сказал Кит.

—  О, он удерживает твои деньги, это слухи из раздела светской хроники, а не стрельба из засады.

—  Да уж, легко сказать, мистер Вайб, вот так чудо, видел тебя здесь, в Венеции, Италия, и конечно же, Риф, ты знаешь, что произойдет.

 —  Эти люди хотят убрать меня с дороги, говорю тебе.

   Далли проворчала, раздраженная всей это волокитой:

—  А теперь послушайте, вы двое понимаете, не так ли —  и другие ждут в очереди возможности выстрелить в этого старого хрыча, и сейчас не совсем ваш через.

   Словно это было для него новостью, Риф сказал:

—  Скажи на милость. Ты имеешь в виду, что есть на самом деле еще и другие люди, ненавидящие его столь же сильно, как мы?