На день погребения моего (ЛП)

 Те, в чьей компании я путешествую, но для кого, боюсь, больше не играю роли, прежде представлялись искателями трансцендентности...

Много лет, слишком много лет я верила, что однажды найду путь. Теперь они больше не достойны моего доверия, мне нужно искать где-то в ином месте... Для какой миссии я здесь, в этом гибельном сегменте пространственно-временного континуума, если не для того, чтобы выйти за его пределы, переступить через ужасный близящийся час?

Когда-то этим путем казалась математика, внутренняя жизнь цифр стала для меня открытием, почти как для ученика Пифагора в древней Кротоне, отражением некой малопостижимой реальности, благодаря тщательному изучению которой, вероятно, можно выйти за пределы тяжелого материального мира.

Профессор Мактаггарт в Кембридже придерживался того, что можно назвать жизнерадостным взглядом, и, признаюсь, некоторое время я разделяла его представления об идеальном содружестве духов, о том, что старые истории крови и разрушения наконец заменила эпоха просвещения и мира, которую он сравнил с профессорской комнатой в Кембридже без хозяина. Теперь я, вероятно, более склонна к ницшеанству, вернулась к мыслям о темном будущем, полном рабства и опасностей, от которого ты пытался меня спасти. Но в итоге спасение утопающего — дело его рук.

У меня была явственная мысль, что у всех этих блужданий должна быть цель — естественная конвергенция с тобой, и мне достаточно лишь с тобой воссоединиться, чтобы, наконец, всё понять. Но потом я всё явственнее начала понимать, что не могу не принимать в расчет твою профессию, хозяев, которым ты служишь, интересы, которым ты, сам того не осознавая, всё это время содействовал во Внутренней Азии. Это вопросы, относительно которых ты хранишь строжайший обет Молчания, и я не надеюсь, что какие-либо мои аргументы, даже в качестве компетентного взрослого, могли бы тебя заставить его нарушить. Хотя я не могу сказать с уверенностью, когда увижу тебя вновь и увижу ли вообще, меня преследует мысль о том, что после нашей встречи мы оба против своей воли окажемся вовлечены в серьезный, может быть, роковой скандал.

Но прошлой ночью ты пришел ко мне во сне. Ты сказал: «Я — вовсе не тот, кем ты меня считаешь». Ты взял меня за руку. Мы поднялись, или, скорее, некая механическая сила вознесла нас в огромный небесный град, где небольшая группа серьезных молодых людей посвятила себя борьбе со смертью и тиранией, я сразу поняла, что это Сострадающие. У них были странно характерные лица, лица, которые нетрудно увидеть в этом мире, проснувшись, мужчины и женщины, которых я сразу узнала бы, кем бы они ни были...

Они приходили часто, выходили вдруг из пустоты пустыни, освещенной изнутри. Мне это не приснилось, Отец. Всякий раз, когда они снова уходили, это было возвращение к «Работе Мира» —  всегда одна и та же фраза, формула, молитва. У них было наивысшее из призваний. Если был какой-то смысл в нашей жизни в этой ужасной пустыне, это —  сохранение надежды на то, что однажды мы окажемся среди них, будем учиться Работе, выходу за пределы Мира.

 Почему они столь долго оставались немы? Немы и невидимы. Я утратила способность их узнавать? Я должна найти их снова. Для меня еще должно быть не слишком поздно. Иногда я представляю, что ты ведешь экспедицию в Шамбалу, отряды всадников в красных кителях, и вот они в безопасности, среди Сострадающих. Пожалуйста. Если тебе что-то известно, пожалуйста. Я могу продолжать блуждать, но не могу оставаться на этом уровне познания вещей, я должна вознестись, здесь я слепа и уязвима, это терзает мое сердце...

 Знаешь ли ты о тибетском ученом-принце шестнадцатого века Ринпунгпе? Скорбя о смерти отца, после которого он остался последним в династии, пока его царство осаждено врагами, Ринпунгпа верит, что сможет найти совет лишь в Шамбале, где возродился и теперь живет его отец. Принц пишет ему письмо, но не знает, как его доставить. Потом в видении ему является Йог — это сам принц, человек силы и ясности ума, которым, как ему известно, он должен стать, его отец отбыл в Шамбалу, и Рипунгпа также понимает, что этот Йог станет его вестником.

Мистер Кит Траверс, который доставит тебе это письмо, подобно мне путешествует по милости Сил, расстановку и численность которых он не понимает в полной мере, и это может принести ему вред. Он, как и я, должен продолжать учиться избеганию захвата в плен и побегу из плена, а если повезет, иногда и контратакам. Он — не мое «второе я», но я чувствую, что в некотором смысле он — мой брат.

Отец, странная двойственность моей жизни давно известна —  дитя, спасенное от рабства, но продолжающее свое движение по древней дороге унижений. Какая-то другая версия меня находится с тобой в Шамбале. Эта версия меня, оставшаяся за пределами Шамбалы, как принц Ринпунгпа, вынуждена довольствоваться отправкой письма. Если ты его получишь, пожалуйста, найди способ ответить.

   С любовью.

   Иншалла.