На дне озерном

Хозяйка сидела в центре комнаты, склонившись над чем-то. Её рыдания разносились по всему дому, а фигура раскачивалась, как маятник. Даша встала и приблизилась, обходя её по стенке.

В руках её была подобрана часть одеяла наподобие тех свёртков, в которые пеленали младенцев. Только та была пуста.

И боль, разрывающая сердце вместе с рыданиями, передалась и Даше.

– Дитятко она хотела. Владычицей озера была, а всё равно хотела, – ворон приземлился ей на плечо, вещая человеческим голосом. – Сначала власти желала, а с возрастом пришло. Думала, заботой о сёстрах заменит, а не вышло. А природу не обманешь – мёртвому живое не породить.

– Поэтому меня убить хотела?

– Тело твоё ей нужно было. Хозяйке же недолго осталось, вот-вот уже бы озеро поглотило. А ты живая, здоровая, молодая. Колдовство со всем справится, думала.

– И что, получилось бы?

– Нет, конечно. Сбежала бы, а породить всё равно бы не смогла.

– Эти бубенцы и есть ключ?

Он кивнул.

– Это ты хранитель дома, да?

– Есть такое дело.

– Зачем тогда в окно ломился? И дом разрушить пытался?

– Поговорить хотел, ты же дом унаследовала. И меня тоже, – пожал он плечами. – Но ты не сильно была настроена на откровенный разговор, шваброй мне угрожала, вот я и решил повременить. А дом не разрушится, только лишнюю заразу отпугну и себя не выдам.

В тот момент Хозяйка выглядела обычной девушкой – даже чернота течь перестала, и когти спрятались. Горе, терзающее её душу столько лет, вышло наружу.

– Она же и мужа до сих пор не утопила только потому, что восстановить всё хотела.

– Дядю Витю? Почему же тогда…?

– Решила, что крест это её. И без решительных мер ничего не изменится. Думала, он её тянет, – мрачно добавил ворон. – Зря вы приехали сюда, Дарья. Ничего бы не случилось без вас.

– Мне нужно её убить. Как?

Он вздохнул.

– Думаю, вы даже услугу ей окажете. Намучилась душа изрядно, пора на покой. У вас игла была интересная, заговорённая. Она может подойти.

Даша нащупала в рукаве вторую иглу. Хозяйка не заметила её ни когда она присела, ни когда убрала с шеи волосы. Даже не дёрнулась, ощутив в виске иглу – только упала, наконец, прекратив рыдания. Тонины черты разгладились, из рук выпал плед. Её фигура рассыпалась на тысячи озёрных песчинок.

– Дядя Витя… – опомнилась Даша и сорвалась с места в сторону выхода.

Ворон клацнул клювом и, взмахнув крыльями, помчался следом.

Как добралась до озера, Даша не запомнила. Вроде и был тот же снег, тот же пронизывающий ветер, те же сапоги, застревающие в сугробах. Но глаза застелила пелена, и ничего вокруг не осталось. Только сердце продолжало стучать в висках, а в боку колоть от быстрого бега. Но такие мелочи не могли заставить её остановиться – там, на льду, она должна быть. И нигде иначе.

Даша увидела его издалека. Большая фигура лежала на спине, распластавшись звездой. Глаза были прикрыты, и, находясь ещё в нескольких метрах, она поняла, что Витька не дышит.

Лёд оказался неожиданно скользким – весь снег выдул ураган. Долетев до него кубарем, Даша, как ни в чем не бывало, вскочила на колени, проверяя пульс на запястье. Кожа оказалась ледяная и шершавая. Она повернула его голову, и на затылке показался огромный синяк, уходящий на шею. Губы тоже были одной сплошной гематомой, и как Даша не трясла его, сердце всё равно не билось.

– Он наглотался воды, наверное, – решила она, с трудом поворачивая безвольное тело на бок.

Даша изо всех сил стучала по спине и рёбрам, не боясь их сломать – срастутся и заживут, никуда не денутся. Она тысячу раз видела, как это делают в фильмах, как пострадавший закашливается и приходит в себя. Вот только ей не повезло попасть в один из таких – Витька не приходил в себя.

– Дарья, достаточно.

Даша била его по щекам, пыталась делать массаж сердца, но дышать он не начинал. Слёзы отчаяния капали на его щёки, но она не сдавалась. Витька не мог умереть. Не мог оставить её одну, просто…

– Дарья, это бесполезно. Дарья!

Но она не слышала. Ворон навис над ней, закрывая крыльями не только от Витьки, но и от всего мира. Он замер до тех пор, пока Даша не перестала сопротивляться и драться с ним.

Она положила голову на бездыханную грудь и зажмурилась. Последняя надежда, что всё будет хорошо, угасла в её сердце.

– Бабушка говорила, что всё будет не так, – прошептала Даша в полной тишине замёрзшего озера. Даже ветер стих, оставляя их наедине. – Ты должен был выжить…

– Ваша бабушка вам солгала. Живой человек не может опуститься на дно и выжить.

«А тебе, Дашок, у меня подарок от зайчика. Бери».

«Заходи через часик за рыбкой, нашей, настоящей поешь. Ты хоть чистить-то е умеешь, молодёжь?»

«Это потому, что у тебя домовик хороший, сильный. Тёть Зина всю жизнь положила, чтобы его так раскормить. Ты же кормишь его?»

«Ты это, прости, что без приглашения, но у вас здесь такие звуки были, что я не мог пропустить веселье».

«Мне не дано знать. Мою мать отпевали, а я с ней хочу после смерти увидеться. Пусть тогда меня тоже отпоют».

– Он знал, – потрясённо произнесла Даша, поднимаясь. – Знал, что его убьют. Из-за меня убьют!