На дне озерном

– Ты должна хотеть выплыть, слышишь? Хотеть, рыбка. Отпусти меня, наконец, и поднимайся наверх, в жизнь.

– Какая же это жизнь? Без тебя, без родителей! Я же… У меня же руки по локоть в крови! Я никогда не смогу жить как раньше!

– Сможешь, – строго нарекла она. – Куда ты денешься? Уедешь подальше да заживёшь ещё лучше! Нас, мёртвых, забывать надо.

Даша отрицательно покачала головой, собираясь высказать всё, что думает, но Зинаида снова перебила:

– Надо. Мы как мешок картошки на плече – и тащить тяжело, и бросить жалко. Да только нам самим легче будет, если вы свою жизнь проживёте и встретитесь с нами как можно позднее. Слушаешь меня, рыбка?

– Слушаю, – кивнула Даша, утирая слезы.

Её силуэт медленно начал плыть, становясь всё более прозрачным, и вскоре на стуле не осталось и намёка на то, что на нём только что кто-то сидел.

– Зачем вы ей соврали? – недовольно спросила Тоня, складывая руки на груди.

Будто только сейчас её заметив, Зинаида развернулась и зашагала к ней. Та продолжила:

– Обмен ведь происходит по-другому, зачем вы так сказали? – ещё громче возмутилась Тоня.

Ведьма застыла в шаге от неё, и будь на плечах голова, мавка бы с уверенностью заявила, что её рассматривают. Но головы не было, потому Тоня непонимающе застыла.

– Даша ведь спасла тебя, да?

Она кивнула.

А в следующее мгновение заговорённая игла оказалась в её шее. Тело полыхнуло огнём, и Тоня закричала, оседая.

– Видишь ли, не могу позволить, чтобы кто-то ещё имел способ подняться со дна.

Дальше она не услышала – потеряла сознание.

* * *

Даша очнулась от пронизывающего до костей холода. Конечности тряслись в судорогах, а дыхание было столь частым, что ей казалось, будто лёгкие сейчас полыхнули огнём. Солнце давно село, и над озером по небу рассыпались звёзды.

Ей понадобилось время, прежде чем удалось перевернуться на бок. Одежда заледенела – похоже, был сильный мороз, раз вода так быстро застыла. Или Даша была здесь уже порядком?

В любом случае, времени разлёживаться уже не было – нужно вставать и идти.

Совсем рядом на запорошенном снегом льду она заметила ружьё. Рядом валялась куртка, а чуть дальше странная конструкция, отдалённо напоминающая сверло. Всё это принадлежало Витьке – сомнений и быть не могло. К тому же, когда Даше удалось подняться на локти, совсем рядом оказалась высверленная во льду дыра, через которую вполне можно было вытащить человека. Или затащить в воду – здесь уже кто о чём.

Даша потянулась за курткой и почувствовала, что волосы тоже замёрзли и прилипли к плечам. Стало быть, озеро вот-вот замерзнёт полностью, и это может быть последняя ночь.

В нос ударил запах сушёной рыбы, когда куртка оказалась на плечах, и у Даши снова намокли глаза. Она просто обязана утопить Хозяйку, просто обязана! И ему, и себе в том числе.

Зуб на зуб всё ещё не попадал, когда Даша поднялась на ноги и, повесив на плечо ружьё, оказавшееся заряженным, маленькими шажками побрела в сторону дома.

Ей не стоило приезжать в Алексеевку. И хоронить здесь бабушку – тоже. Хотели рядом с дедом, но и у того и могила-то пустая была, он же не вернулся с войны, только похоронка пришла, как и у большинства семей в селе. Тогда Василиса бы не добралась до Даши. И бабушки тоже.

Но продолжила бы терроризировать остальных. Витька бы ни при каких обстоятельствах не уехал, даже если бы узнал, что всему виной Василиса. Если он прощал ей убийства чужих, собственное бы тоже простил.

Больше всех, конечно, сердце болело за Светлану. Она меньше остальных заслужила подобную судьбу. До чего же были похожи эти истории! Две разные семьи, а дно забрало всех.

Даша ущипнула саму себя за запястье. Ещё не всех. Витьку она вытащит, как и обещала.

Что же ей одной делать? Больше Даша не представляла, как жить без него. Последнего родного человека на этой земле. Даже родители и те позабыли о ней благодаря Хозяйке.

Интересно, если бы Василиса приказала Витьке убить её, как бы он поступил? Если до сих пор был рядом и тосковал по ней, никуда уезжать не пытался, а просто доживал здесь, бок о бок с… чудовищем? Даша не хотела размышлять на этот счёт, словно подсознательно понимая, что выбор будет не в её пользу. Не стоит до него доводить.

Сам Витька Хозяйку не убьёт. Это ей придётся взять на себя.

Пробираться через наметённые сугробы было нелегко – ноги то и дело застревали, Даша падала, а сапоги оставались в снежных дырах. Но она продолжала путь, согреваемая разве что верой в собственную несокрушимость.

Всю жизнь она берегла себя, боясь лишний раз испачкаться, ошибиться, посадить занозу. Это время прошло. Теперь ей придется самой со всем разобраться.

Ветер шумел в ушах, обдувая её тонкую фигуру в поле со всех сторон. Больше в сельских домах свет не горел – всё вымерло окончательно, и Хозяйка не тратила сил на иллюзию жизни.

Из тёмного леса не доносилось ни звука: то ли все притихли, пережидая ураган, то ли и тот давно был мёртв. Бабушка в последние годы даже за грибами не ходила и перестала до того, как с ногами стало совсем плохо. Неужели и там Сумерица совсем обезумела и поубивала всех?