На дорогах Афганистана

Саид долго и путано объяснял мне, почему Хади отказался от дочери купца. В конце концов у меня создалось впечатление, что проблема заключалась лишь в том, кому из девушек быть первой женой. Обещание дочери купца относиться к Бибо как к сестре воспринималось слушателями совершенно естественно. Всем было понятно, что он не стал бы обращаться с ней как с сестрой.

В Афганистане, приветствуя, полагается спрашивать о здоровье, о сыне, о делах, о доме и о многом другом, но вопрос о жене был бы воспринят как оскорбление. Это глубоко интимная сторона жизни.

— Отчего же Бибо обидели слова Хади и почему в делах любви решающее слово принадлежит отцу? — наивно спросил я.

В разговор вмешался пожилой седеющий человек.

— Что непонятно этому господину? — спросил он у Саида. — Разве у них, в далекой Польше, дело обстоит иначе? Разве дети появляются там на свет без участия родителей? А дочери выходят замуж за тех, кто им нравится? В таком случае они безбожники.

Вместо ответа на мой вопрос мне рассказали такую историю. Директор гостиницы в Кундузе (я знал его — такой угрюмый, замкнутый господин) стал объектом издевательства всего города. Вопрос о свадьбе его дочери был уже улажен, когда она полюбила купца из Кандагара. Молодые люди тайком уехали в Кабул и там вступили в брак. Опозоренный отец написал дочери письмо с просьбой приехать за отцовским благословением. Когда молодожены приехали, отец заперся с дочерью в комнате. Вскоре он вышел и сказал непризнанному зятю, что тот может забрать свою жену. Войдя в комнату, муж обнаружил там труп жены с перерезанным горлом. Директора арестовали, но через неделю освободили. Закон оказался на его стороне.

После этого я всецело уверовал в правоту Бибо!

НАВОДНЕНИЕ

Я просыпаюсь в какой-то темной каморке. Лучи солнца едва проникают сюда сквозь щели между досками. Делаю попытку сориентироваться в обстановке.

Я лежу на чарпай, на каких-то ковриках. Постель находится посредине захламленного мрачного помещения. У стен — всевозможные орудия труда, седла, посуда. Постепенно припоминаю, что я в придорожной чайхане на пути из Баглана в Кабул. Раим оставил меня здесь после запоздалого ужина.

Смотрю на часы и вскакиваю. Черт бы побрал этого Раима! Ведь он клятвенно заверял меня, что чуть свет мы тронемся дальше. Только поэтому я и согласился заночевать в этой дыре. Из стоящего в углу глиняного кувшина плеснул себе на руки, обмыл лицо и через «зал» вышел на улицу.

Раим сидел в тени на ковре, пил чай и что-то рассказывал обступившим его шоферам. Как только я подошел, все сразу же разошлись по сторонам.

— Раим! — крикнул я, показывая на часы. — Что же это такое, черт возьми! Ведь уже шесть!

Раим улыбался. Вид у него был такой, словно он только что рассказал удачный анекдот.

— Садитесь, после завтрака у вас еще будет время отчитать бедного Раима.

Делать было нечего, с трудом сдерживая свое раздражение, я сел и вслед за мной присутствующие опустились на ковер. И тут Раим уже совершенно серьезно сказал:

— Дорога перекрыта. Дальше ехать нельзя.

Я даже подскочил.

— Как — перекрыта?! Кто и зачем ее перекрыл? С ума можно сойти!

Раим поднял руки вверх, втянул голову в плечи и трагическим шепотом произнес:

— Наводнение, инженер-саиб! Можете сами убедиться.

Я посмотрел в указанном направлении. Действительно, у чайханы и на дороге скопилось около сотни машин: легковые автомобили, автобусы, грузовики…

Тут заговорили все разом. Поднялся шум, как на базаре. По отдельным словам и жестам возбужденных людей я понял, что в городке Чардеи-Горбанд, расположенном в шестидесяти километрах отсюда, произошла какая-то катастрофа. Выяснилось, что на притоке реки Горбанд снесен мост, дорога разрушена, а все шоссе от места происшествия забито транспортом. Раим отказывался ехать дальше — слишком велика была ответственность за машину и за «дорогого инженера-саиба». Он наглядно представил все ужасы предстоящего пути. Руки его, поднятые вверх, то изображали волны разбушевавшейся реки, то вновь открывали несчастную голову, как бы ставшую беззащитной под ударами обрушивающихся камней.

Я понял наконец, что больше всего Раим боялся лишиться благодарных слушателей, ночлега и обеда. Но мне необходимо было как можно скорее добраться до Кабула! Кроме того, меня сжигало любопытство — хотелось увидеть воочию место происшествия.

Я с трудом представлял себе ливень, вызвавший наводнение в шестидесяти километрах от нашего ночлега, — ведь здесь упало всего несколько капель!

Мне, правда, уже приходилось слышать о такого рода неожиданных наводнениях в горах Гиндукуша. На площади в десятки квадратных километров вдруг выпадает сильный тропический ливень. Вода не впитывается в глинистую почву, потоками стекает по склонам и затопляет долины.