На дорогах Афганистана

Что мне было делать? Помогать здесь? Кому? И каким образом? Ведь это не строительство моста или дороги. Здесь требовалось освободить проезд в обе стороны или хотя бы принять временные меры — осушить болото и проложить брод, по которому можно было бы переправлять машины, одну за другой.

На высоком берегу, где мы находились, было совсем сухо; противоположный же, более низкий, залила высыхающая грязь. Водяной поток, несущийся между ними, образовал в болотистой массе новое русло. Там, где еще позавчера был мост, одиноко торчали остатки побитых свай. Только теперь мне стало ясно, как произошла катастрофа. Мощный поток воды забил отверстие в плотине вырванными с корнями деревьями и многотонными валунами. Прежде чем она рухнула, болотистая масса перелилась через низкий берег реки и затопила город.

Теперь главную улицу уже откопали. Оставалось сделать переход через поток. У нас в таком случае соорудили бы временный мост. Ну а здесь? Сталь или дерево надо было доставлять из Кабула. Плотников тоже. Видимо, Экбаль прав. Не оставалось ничего другого, как расширить русло и проложить брод — непременный элемент многих здешних дорог.

Пока я размышлял над всеми этими проблемами, к Экбалю подбежал сияющий Раим. Они так обрадовались друг другу, как будто со времени последнего свидания прошли годы. Раим прижимался лицом поочередно то к одному, то к другому плечу Экбаля, отстранялся и заглядывал ему в глаза. Когда приветственная процедура закончилась, Экбаль сказал, что наше присутствие здесь не обязательно. Раиму было поручено найти какой-нибудь тихий уголок, где можно было бы отдохнуть.

Не прошло и четверти часа, как мы оказались в расположенном поблизости садике, образующем нечто вроде террасы на высоте нескольких этажей над самой дорогой. На земле был разостлан большой ковер.

Гостеприимный хозяин, которого Раим, видимо, уже проинформировал, что тот будет иметь честь принимать у себя «большого господина инженера и большого господина Экбаля», хлопотал о чае. В тени густых абрикосовых крон царила приятная прохлада. За деревьями открывался вид на широкие долины.

Владелец сада, в белых шароварах, длинной рубахе и в чалме, поставив перед каждым из нас пиалу и чайничек с чаем, рассказывал о событиях трагической ночи. Подошли два бородатых седых старца и сели на краю ковра. У всех были печальные лица. Старики кивали головами и тяжело вздыхали. Казалось, что они заново переживают эту мрачную ночь, неожиданный ливень, чудовищный рев воды и крики людей, молящих о помощи. Утром подоспели спасатели. Они пробирались по доскам к облепленным грязью деревьям, на которых из последних сил держались пострадавшие. Два иностранца едва стояли на ногах. Один — русский, один — поляк.

— Как поляк? — удивился я.

«Может, это Бронек? Как раз в это время он должен был к нам приехать». Я стал лихорадочно задавать вопросы. Меня успокоили. Все живы, отделались только сильными ушибами, находятся сейчас в госпитале в Кабуле.

Я был очень взволнован. И хотя пытался говорить на языке дари, у меня ничего не получалось. Почти каждую фразу Экбалю приходилось переводить на немецкий.

— Как побыстрее добраться до Кабула?

— Надо ждать, пока проложат брод через поток. Мои собеседники снисходительно улыбались.

— Ведь это же Афганистан, инженер-саиб.

На тропинке, ведущей в горы, появился высокий седой старик. Гордо поднятая голова, ослепительно белая одежда и быстрота, с которой все при виде его вскочили на ноги, позволяли предполагать, что это весьма важная особа. Вновь прибывший, обменявшись несколькими словами с хозяином, подошел к Экбалю и приветствовал его. Затем гостю представили меня. Экбаль вкратце изложил ситуацию, после чего разговор перешел на тему о родственных связях. Уже через минуту у обоих нашлись общие знакомые и родственники.

— Это очень большой человек, — шепнул мне на ухо Раим.

Я с интересом посмотрел на высокого гостя: удлиненное лицо, огромный нос, черные проницательные глаза, Скупая и вместе с тем выразительная жестикуляция свидетельствовала о нем как о хорошем рассказчике. Исполненные достоинства манеры вызывали уважение.

Я все еще пытался убедить Экбаля, что нам необходимо ехать в Кабул. Однако Ибрагим Али (так звали высокочтимого старца) торжественно заверил нас, что первые машины будут переправлены через поток не ранее, чем завтра в полдень.

Не оставалось ничего другого, как смириться. По правде говоря, возможность погостить в «настоящем сельском доме», как настойчиво подчеркивал Экбаль, была весьма заманчива. Попрощавшись с владельцем абрикосового сада и махнув рукой Раиму, который должен был возвращаться к машине, мы отправились за моим новым знакомым.

Тропинка, выбитая в скалистом грунте, вела в гору. Пейзаж вокруг становился все более диким и красочным. Внизу, в долине, блестела коричневая грязь; на ее фоне резко выделялись разноцветные чалмы работающих людей.