На дорогах Афганистана

Вот тебе и на! Через маленький, заросший акациями садик и переднюю я прошел в комнату. Бронек лежал с закрытыми глазами. Лицо у него было серо-белого цвета. Втянутые щеки и огромные глазные впадины, казалось, говорили о том, что жить ему осталось уже недолго. Бронек открыл глаза.

— Привет, старик! — начал я. — Я думал, что застану здесь умирающего, а ты выглядишь молодцом!

— Привет и не валяй дурака, — печально ответил Бронек. — Садись! Хочешь виски? Там, в углу. И вообще все это мне надоело. С меня хватит!

Я знал, что, прежде чем что-либо вытяну из Бронека, придется выслушать пространные рассуждения о том, о сем, поэтому положительно отнесся к предложению выпить виски. На полу, в углу, стоял ящик, наполовину прикрытый досками. Из ящика выглядывало несколько бутылок. Я взял первую попавшуюся кружку и пошел на кухню сполоснуть ее. В шкафу, на столе в цветистом беспорядке валялись продукты, посуда. Типичное холостяцкое жилье. Я вернулся в комнату и налил себе виски. Отпив, отважился задать вопрос:

— Ну, как ты себя теперь чувствуешь?

Мне нелегко привести его ответ. Так или иначе, он сводился к тому, что жизнь вообще паршивая, а ему, Бронеку, особенно не везет.

Очень тактично (так мне по крайней мере показалось) я спросил, может ли он (хотя уже, вероятно, он рассказывал об этом много раз) сообщить мне, что произошло с ним в Чардеи-Горбанде. Бронек застонал, выругался и начал, тяжело вздыхая.

— Нашу четверку переводили на новый участок, на север. Выехали мы с Матином и двумя советскими инженерами: Сашей и Володей, которые должны были сменить вас на трассе Пули-Хумри-Кызылкала. Оборудование я получил первоклассное.

Бронек вдруг оживился:

— Сташек, веришь, теодолит — последняя модель, нивелир — пальчики оближешь! Меня и Володю Матин взял в свой «газик». Выехали мы поздно — часов около десяти утра. В Чарикаре у Матина были еще какие-то дела с чехами.

— А Саша?

— Саша ехал на грузовике со всеми нашими пожитками и оборудованием на добрых несколько тысяч злотых. До Чардеи-Горбанда мы добрались уже в сумерках. Нам необходимо было дождаться Саши и поужинать. Километров тридцать проехали под дождем. Темнеет здесь быстро. Как только мы остановились у большой чайханы, сделалось совсем темно и дождь полил как из ведра. Я еще удивлялся: откуда в это время года дождь? Что-то здесь не то… Мы поднялись на высокую террасу под крышей из ветвей, а оттуда в зал. Там было полно людей. Нам сразу же освободили место у окна. Заказали плов — ждем. Грузовика все нет. Дождь льет. По рамам стекают потоки воды.

— Неужели местные жители ни о чем не догадывались?

— Они забеспокоились и стали переговариваться. Матин перестал есть и прислушался к разговору. Потом подозвал какого-то старика, побеседовал с ним. Оба покачали головами. Подошел шофер, что-то сказал им, потом вышел во двор, сел в машину и уехал.

— Так что ж ты, умник! Разве нельзя было уехать вместе с ним?

— Вероятно, можно было. Но мне и в голову не приходило, что может случиться несчастье. Наконец, Матин местный житель, инженер, он-то уж должен был ориентироваться в обстановке. Итак, я спокойно ждал, что будет дальше. Вдруг откуда-то, как будто сверху, раздался отдаленный грохот. Он приближался, нарастал, послышался треск рушащихся домов.

— Представляю, что началось в чайхане!

— Ужас! Все сбились в одну кучу в центре зала и стали молиться Аллаху. Кто-то запел, остальные подхватили. Там — рев воды, здесь — молитва, а мы с Володей сидим напротив бледного Матина. «Надо полагать, этот дом достаточно крепок», — сказал я. «Надеюсь», — неуверенно пробормотал Матин. Я вышел на террасу. Дождь почти перестал. Кругом темнотища, хоть глаз выколи. Веришь, невозможно было различить, где дорога, а где река. Треск, шум, плеск воды. Террасу подмывает, пол дрожит под ногами, а через мгновение рухнула часть крыши.

— Ну и надо было по крыше удрать в другую сторону.

— Конечно. С лавки в углу террасы я вылез на крышу. К счастью, дождь в это время совсем прекратился и на небе даже показалась луна. Я перебежал одну крышу, потом еще несколько — ведь они здесь соединяются. Мне показалось, что я бегу туда, где тихо.

— Но не добежал же ты по крышам до Кабула?

— Нет, крыши кончились, но я увидел широкую стену, какой обносят сады, влез на нее и пошел дальше. С одной стороны стены уже ревел поток. Я дошел было до высокого дома, но во время отскочил — дом захлестнула вода, и он каждую минуту мог завалиться прямо на меня. Вдруг откуда-то послышался голос Матина. Бедняга умолял поднять его на стену. Я схватил Матина за воротник и помог взобраться наверх. Потом мы вдвоем втащили Володю. И тот и другой были мокры по пояс.

— Но ты, надеюсь, понимал, что глиняная стена долго не выдержит?

— Конечно! Поэтому и стал искать что-нибудь понадежнее. Вернулся на крышу, с которой перелезал на стену, и увидел невдалеке довольно большое тутовое дерево. Разбежался по крыше и прыгнул, надеясь уцепиться за нижние ветви. Но они были мокрые, и я соскользнул на землю. По эту сторону стены было еще сухо.

— Ну, а как же Матин с Володей?