На дорогах Афганистана

Скалистые ущелья как бы раскрывали историю земли. Глубокие, частично заполненные гравием трещины настойчиво напоминали, что мы находимся в районе землетрясений. В оврагах водились лисы, волки, ужи. На вершинах скал царствовали муфлоны.

Стада овец под опекой кочующих пастухов — единственное свидетельство существования в этих местах организованного общества. За несколько десятков километров до Ташкургана горные цепи сближаются, образуя дикий, скалистый ландшафт.

Естественные гигантские ворота города образует «щель Али». Дорога и река теснятся в горном ущелье, ширина которого не более тридцати метров. Сколько бы мне ни приходилось бывать здесь, каждый раз я не мог отделаться от ощущения, что высокие, гладкие и абсолютно отвесные скалы вот-вот рухнут и погребут под собой снующих между ними людишек. Саид очень важно, с полным знанием дела объяснил, что щель эту прорубил своим мечом Али, четвертый халиф ислама. И с железной последовательностью добавил, что во время войн длина меча Али достигала сорока метров.

Тут же за ущельем начинались сады Ташкургана. Уже издали виднелись деревья инжира. Это единственное место в Афганистане, где их можно встретить. Свежий инжир, выставленный в корзинах на продажу, удивительно напоминает очищенный от кожуры лук.

В городке процветают кустарные ремесла. Искусно расшитые шапки, тюбетейки, чалмы, всевозможные ножи с длинными тонкими лезвиями, изделия из меди поражают богатством форм, тонкостью работы..

Самое интересное здесь-базар. В центре его — раскидистая ротонда. Под куполообразным сводом — сотни сказочно разукрашенных блюдец и чашек.

От ротонды лучами отходят шесть улочек, которые вместе с четырьмя соединяющими их окружными путями образуют собственно базар. Лавочки сгруппированы по отраслевому признаку. Тут — шорники, там — торговцы мануфактурой, на следующей улице — продажа зерна, фруктов. На базаре царит полумрак. Крыши соседних домов соединены балками, на которых лежат маты. Полосы солнечного света лишь кое-где пробиваются в эти затененные туннели…

Река, что течет от Дуаба через Айбак, Хазрати-Султан и уже упомянутую горную цепь, всасывается пустыней сразу же за пределами города. До самого Мазари-Шарифа дорога пролегает через безлюдные, бесплодные пески. Солнечное пекло, бледная голубизна неба и караваны верблюдов дополняют мрачное впечатление от этой трассы.

Директор мазарской Фаваидиамы оказался очень приятным, уравновешенным человеком. Он просто боготворил поляков и, разумеется, был воспитанником Вихжицкого и Хвасцинского. Произнося их фамилии, он складывал на груди руки, а взгляд устремлял вверх.

По словам Матина, директор был на хорошем счету в министерстве, и позже я сам убедился в том, что это соответствует действительности. Высокий, худой, с большим кадыком и очень серьезным, всегда озабоченным лицом, директор производил впечатление человека, заслуживающего уважения и симпатии. Хотя он и окружал нас всяческим вниманием, хотя и подчеркивал неустанно, что считает себя всего лишь нашим помощником, его авторитет и достоинство ничуть от этого не страдали.

На второй день нас представили высшим властям провинции. Трижды мы прошли через патруль, прежде чем увидели губернатора (у всех ворот часовые справлялись по телефону, можем ли мы войти). Этот приятный пожилой господин разговаривал с нами вежливо и по-деловому.

В Мазари-Шарифе мы провели три дня. В виде исключения нам было разрешено, сняв обувь, обойти вокруг мечети Али. Рядом с мечетью обитали тысячи голубей.

Это самая большая святыня в стране, сплошь покрытая мозаикой и майоликой. Вход в мечеть неверным строго воспрещен. Саид, казалось, был озадачен даже тем, что нас впустили во двор.

Истинное чудо мечети — колодец. Если судить по длине троса, глубина его около ста метров. Трос наматывается на вертикальный валик, приводимый в движение ходящими по кругу людьми. Слегка солоноватая вода холодна и очень вкусна.

Грандиозное строение и стена, которой оно обнесено, покрыты мозаикой. По богатству красок и изысканности рисунка ее можно считать шедевром изобразительного искусства. Огромный купол, выложенный темно-голубыми плитками, снискал святыне название «Голубая мечеть».

Нам показали разместившуюся рядом с мечетью мозаичную мастерскую. Я всегда думал, что мозаика создается методом укладывания камешка за камешком непосредственно на месте назначения. В действительности все выглядит иначе. На рисунке, нанесенном на бумаге, размещаются подобранные по цвету и форме отшлифованные камешки. Десятки художников-«каменщиков» обрабатывают камешки таким образом, чтобы нижней своей плоскостью они прилегали к бумаге в намеченных заранее контурах; верхней плоскости придается форма трапеции. После того как плита (80 на 80 сантиметров) уложена целиком, она заливается гипсом или, как это сейчас принято, цементом. Приготовленный таким образом затвердевший элемент перевертывается и отшлифовывается.