На дорогах Афганистана

Масса воды, смешанная с глиной, увлекает за собой камни и стволы деревьев, создавая как бы своеобразный водный таран, уничтожающий все на своем пути. В Каттагане мне показывали долины, подвергшиеся наводнению несколько десятков лет назад. Я видел нагромождения огромных камней, под которыми были погребены плодородные поля и богатые селения. Мне говорили, что случаются такие наводнения, следы которых сглаживает новая жизнь и новая зелень, но и такие, которые навсегда оставляют после себя каменистую пустошь. Итак, я должен был увидеть случившееся собственными глазами.

— Раим, дорогой, поедем!

Лицо Раима приняло скорбное выражение. Он прижал обе руки к груди и простонал:

— Нельзя, инженер-саиб.

Я перешел в наступление.

— Послушай, Раим! Я дорожный инженер. Ведь так? Если на дороге авария, чье это дело? Наше! — свою мысль я подкрепил убедительным жестом руки. — Мы должны помочь советом, делом… и вообще. Я уверен, что сам министр заинтересован в этом.

К концу моей речи лицо Раима повеселело, глаза заблестели. Может, это как раз то, что ему нужно? Может, министр или даже сам премьер увидит его и спросит: «А кто этот энергичный молодой человек?»

Поколебавшись, словно на карту поставлена вся его жизнь, Раим бросает с улыбкой:

— Будь что будет! Едем!

Теперь ему нужно всего несколько минут, чтобы объяснить своим приятелям: мой долг-бороться с последствиями наводнения, а его, Раима, — выступать в роли телохранителя, няньки и шофера одновременно. Он должен отвезти меня на место происшествия — и никаких возражений! Освободить дорогу — таков приказ министра, а может и самого премьера. Теперь уже всем приказывал Раим. И действительно, несколько водителей, чьи машины загородили дорогу, сейчас же сели за руль, чтобы дать нам возможность выехать.

Вручив бахшиш хозяину, мы двинулись в дорогу, с трудом объезжая грузовики. Наш путь и вправду был опасен. Обгон на узких горных поворотах всегда связан с риском. Порой лишь сантиметры отделяют тебя от пропасти. В каждую поездку по этой трассе мне приходилось видеть разбитые машины.

Раим вел автомобиль уверенно и осторожно. Тем не менее мне раза три в особо трудных местах приходилось высаживаться и метр за метром проверять, возможно ли в принципе объехать стоящую впереди машину.

Как выяснилось, способности моего шофера не ограничивались сферой чисто технической. Тот, кто не реагировал на наш сигнал, получал свою порцию на дари, которым довольно свободно владел мой предприимчивый помощник. Порой дело доходило и до рукоприкладства. В самом деле, что может нас задержать, если мы едем на место происшествия по поручению самого министра?

Наш «газик» дерзко лез в гору. Отвесные, скалистые стены долины становились все ниже и наконец совсем исчезли среди глинистых холмов. Еще несколько поворотов и начался головокружительный спуск по извилистой дороге в долину Горбанда. Мы миновали перевал Шибар (две тысячи девятьсот восемьдесят семь метров над уровнем моря). Теперь дорога вилась над полноводным потоком, который через несколько десятков километров вливался в реку Горбанд.

Солнце палило немилосердно. После диких гор нашему взору предстала прямо-таки идиллическая местность: возделанные поля, сады, поросшие кустарником кручи — веселый, красочный пейзаж. Раим объявил, что за следующим поворотом — город.

Дорога была сплошь забита машинами, и нам не оставалось ничего другого, как продолжать путь пешком. Раим тут же нашел какого-то знакомого, которому поручил опеку над нашим автомобилем.

Чардеи-Горбанд — небольшой городок, расположенный в том самом месть, где огромное ущелье, замкнутое с двух сторон отвесными скалами, переходит в долину реки Горбанд. За первыми строениями через кирпичный дугообразный мост шла дорога на Кабул. Среди миндальных, абрикосовых и персиковых садов белели обнесенные изгородью домики, как бы приклеенные к откосу.

Сразу за поворотом я увидел первые следы наводнения. Вся долина была залита жидкой грязью. Сотни людей, едва двигая лопатами, с трудом убирали грязь. Немного выше она уже застыла. С двух сторон потока видна была очищенная дорога. Глубина прокопа доходила кое-где до трех метров. Я увидел два увязших бульдозера, лишенных какой бы то ни было возможности сдвинуться с места. На скалистом возвышении стоял губернатор провинции, который руководил пестрой массой копошащихся в грязи людей.

Кто-то взял меня за руку. Посыпались обычные вопросы о самочувствии и о работе, как будто вокруг ничего не происходило. Это был Экбаль. Убедившись в том, что и его самочувствие вполне хорошее, я закончил приветственный церемониал традиционной благодарностью. Теперь можно было приступить к вопросам типа: «Откуда ты здесь взялся?» — и к обсуждению создавшейся ситуации.

По мнению Экбаля, движение должно было возобновиться по меньшей мере дня через полтора.