На дорогах Афганистана

Мы остановились рядом со старой водяной мельницей. Двухметровое в диаметре верхнебойное колесо с помощью системы деревянных шестерен приводило в движение жернова кустарного изготовления. Нигде ни следа металла, ни единого гвоздя. Такое приспособление могло быть сооружено десять, сто, может быть, даже и тысячу лет назад.

Вода падала на колесо, скрипели шестерни, мука тонкой струйкой сыпалась в мешок. Два мельника, вежливо ответивших на наше приветствие, продолжали хлопотать у своей мельницы.

Вытоптанная лошадьми и ослами полевая тропинка привела нас в селение. Спрятанные в густых садах, старательно выбеленные, с большими крытыми галереями домики выстроились в ряд между скалами и дорогой. По другую сторону шумела река.

Я по возможности снизил скорость, чтобы не пылить.

На галереях сидели жители. Они отдыхали — пили чай, вели неторопливые беседы. Никто не выбегал на улицу, чтобы поглазеть на редких в этих местах проезжих. Вода неожиданно возникла перед самым радиатором автомобиля — дорогу пересекла река.

Бронек посоветовал вернуться. Каменистое дно, быстрое течение, неизвестная глубина — все его аргументы казались неоспоримыми и вполне убедительными. Тем не менее победу одержал авантюризм. «Газик» оказался в самой середине реки. Вода проникла в кабину. Положение по меньшей мере глупое.

Ну что ж, надо было снимать брюки и звать людей на помощь. Меня раздражало спокойствие Бронека. Он должен был хотя бы выругаться или сказать: «Разве я не предупреждал?» Между тем Бронек сидел спокойно. Даже ни один мускул на его лице не дрогнул. Вот это нервы!

Я уже успел снять штаны, когда услышал его равнодушное замечание:

— Ну и народу привалило! Теперь, наверняка, нас будут спасать.

Осмотревшись по сторонам, я начал поспешно натягивать брюки, чтобы не подорвать престиж европейского инженера. Видно, все мужчины селения пришли посмотреть на автомобиль, превратившийся в лодку. Царило всеобщее веселье, пока не явился очень важный, седой старец.

Одним движением руки он утихомирил развеселившуюся молодежь, а потом спросил, хотим ли мы ехать вперед или возвращаться назад.

— Разумеется, назад!

В одно мгновение в воде оказалось множество мужчин. Всем им, очевидно, было очень весело: они брызгали друг на друга водой, гримасничали и хохотали. Потом тесным кольцом окружили машину. Те, кто не нашел за что ухватиться, чувствовали себя обойденными судьбой. По чьей-то громкой команде «газик» был приподнят вверх и начал приближаться к берегу. Когда мы оказались на суше, я вышел из машины, чтобы поблагодарить за помощь и поделить между присутствующими бахшиш.

Неожиданно молодые люди в смущении отошли. Смех утих.

Ко мне подошел старец и в двух словах объяснил, что ни о какой плате не может быть и речи и что возможна лишь одна форма благодарности: принять приглашение на вечерний чай.

Торжественно, не спеша, в сопровождении всех своих «Спасителей» мы направились к дому, отличавшемуся от прочих размером и опрятностью.

На галерее был разостлан ковер, на нем — чайники с чаем, пиалы, очищенный миндаль, фисташковые орешки и белые, похожие на абрикосы конфеты. Мы расположились на глиняном возвышении так, чтобы не подбирать под себя ноги.

Нас спросили, будем ли мы пить черный или зеленый чай. В большинстве своем жители Афганистана пьют зеленый чай без сахара. Считается (я имел возможность убедиться в этом на собственном опыте), что этот напиток не только быстро утоляет жажду, но и оказывает весьма благотворное действие на печень и почки. Черный чай наливается в чашки, до середины наполненные сахаром, который при этом не размешивают.

Разговор за чаем начал хозяин, который спросил, кто мы и чем занимаемся.

В этот момент к нему подошел какой-то молодой человек и поцеловал руку. Они обменялись несколькими фразами, но так быстро, что я не успел сообразить, о чем идет речь. Заметил только, что старца называют ходжа-саиб. Это означало, что он совершил паломничество в Мекку.

Вновь прибывший занял по приглашению старика место на ковре, перед ним появились чайник и пиала. Гости заволновались и заговорили вполголоса.

— Этот человек прибыл из Кабула, — объяснили нам.

Я решил, что наступило время прощаться. Мы поднялись. По обычаю, левая рука на груди, правая приготовлена для рукопожатий! Спасибо за помощь, спасибо за прием…

Почему же все-таки наших друзей взволновали новости из Кабула? Всю дорогу я размышлял над этим.

Дома у калитки нас ждал Раим.

— Салам алейкум, инженер-саиб. Машина в порядке?

— Салам, Раим-джан. Конечно, в порядке. А что слышно здесь?

В темноте я не мог разглядеть его лица, но ответ последовал многозначительный:

— Одно — хорошо, другое — плохо.

— Инженеры дома?

— Да, саиб!

Мы быстро прошли через сад. У Зыгмунта сидел Конрад и оба переводчика.

— Хорошо, что вы вернулись. Мы уже беспокоились. Тут Саид о таких чудесах рассказывает. Чадра запрещена, в чалмах ходить нельзя… В чайханах только о том и толкуют. Опасаются беспорядков, которые могут быть обращены против иностранцев Указ короля ожидается к празднику независимости, то есть через неделю. Что делать?