На дорогах Афганистана

Правила игры простые. Надо, не сходя с лошади, схватить барана, объехать с ним вокруг собственного флажка и водворить на прежнее место. Тушу, захваченную кем-либо из команды противника, можно отобрать и, совершив с ней круг около своего флажка, опять бросить в углубление. Тушу нельзя перекидывать через седло, а надо держать в руке, поддерживая лишь голенью ноги. Запрещается также поднимать коня на дыбы.

Первая фаза состязания немного напоминает игру в регби. Беспорядочной массой всадники пытаются пробраться к барану. Раздается свист, ржание лошадей. Можно погонять как своего, так и чужого коня. В горячке часто достается и всадникам. Не случайно на многих участниках надеты толстые ватные куртки, кожаные шлемы на вате, закрывающие уши.

Клубы пыли, поднятой конскими копытами, на мгновение заслоняют решительно все. С поля битвы доносятся все более яростные крики. Публика неистовствует.

Вдруг из плотного круга вырываются три всадника. За ними следом другие. Шум на трибунах все усиливается.

Красные захватили добычу, зеленые атакуют. Главное теперь-не позволить счастливому обладателю трофея объехать вокруг флажка. Защитники отбивают атаки противников. Всадники, сбившись в кучу, все дальше удаляются от трибун. Но уже через минуту они с головокружительной скоростью мчатся назад.

Зеленые отвоевали тушу. Вздымая тучи пыли, впереди несется небольшой буланый конь. Партнеры блокируют погоню. В атаку бросаются оставленные на площади резервы.

Обладатель барана делает широкий круг у флажка. Еще несколько метров — и победа! Каждый последующий шаг все опаснее и труднее. Противники осадили углубление, в которое надо бросить тушу… Опять потасовка… Есть! Оглушительный рев публики возвещает о победе.

Раскрасневшийся всадник вместе со своим вожаком подъезжает к трибуне. Окружной начальник вручает приз: пятьсот афгани — для всей команды и банкнот достоинством в сто афгани — счастливому победителю. Раздаются бурные овации.

А через минуту начинается новый раунд. Из десяти игр четыре выиграли красные, шесть- зеленые.

В перерывах давал представление местный шут. Я не очень понимал, над чем смеются начальник и ближайшие ко мне зрители, чувствовал только, что они подсмеивались и над нами. То ли над нашими головными уборами, то ли над обувью…

Уже наступила ночь, когда, взволнованные экзотическим зрелищем и запыленные с головы до ног, мы возвращались домой. По дороге я еще раз увидел вороного жеребца. Он бежал легкой, упругой рысью. Всадник, слегка повернувшись в седле, одной рукой натягивал вожжи, отчего шея лошади красиво изогнулась. Другая его рука, с кнутом, свисала вдоль седла. Человек и конь составляли одно целое.

По пути домой мы разговаривали только о лошадях. Оказывается, цены на них в Афганистане очень разные и иногда превышают несколько сот тысяч афгани. Некоторые тратят на коня все свое состояние. Красивый скакун — предмет гордости и мечты. Провинции Каттаган и Мазари-Шариф издавна славятся торговлей лошадьми, их команды неизменно оспаривают первенство в конных играх.

Когда мы проходили мимо одного из сералей, до нас донеслись звуки музыки. Любопытство одержало верх над усталостью, и мы вошли в обширный, слабо освещенный двор.

Несколько сотен человек сидели здесь на ковриках, килимах, или просто на земле. Проворные слуги разносили чай. На небольшом, освещенном керосиновой лампой возвышении находились музыканты.

Три струнных инструмента напоминали по форме наши мандолины: резонансную коробку продолжает очень длинный, толстый гриф. Клавиатура — как на нашем аккордеоне. При исполнении инструмент держат в вертикальном положении. Правой рукой нажимаются клавиши, левой приводится в движение расположенный сзади клапан. Ударные инструменты в оркестре — два барабана, большой и малый. Играют на них то всеми пальцами руки, то выгнутым большим пальцем.

Местная музыка трудно воспринимается европейцами. При длительном слушании утрачивается ощущение восточного колорита, мелодия кажется пискливой и монотонной. Оркестр здесь, как правило, лишь сопровождает вокальное соло. Пение также весьма отличается от нашего. Певец фальцетом, слегка в нос, выводит чрезвычайно сложную мелодию. Постоянные модуляции, напряженность голоса создают настроение, соответствующее тексту песни.

Мне казалось, что мелодии часто повторяются. Экбаль, который пользуется репутацией человека музыкального и сам часто напевает грустные песенки, уверял меня в обратном. Но для нас все мелодии продол- жали звучать по-прежнему однообразно. Со своей стороны мы много делали для того, чтобы приобщить афганских друзей к нашему песенному искусству. Однако ни «Шла девушка…», ни «Каролинка», исполняемые и хором, и соло, и в магнитофонной записи, не производили ни малейшего впечатления на местных слушателей. Они попросту никак не реагировали. Казалось, лишь учтивость не позволяла им высказать свое неодобрение.