На древней земле

Я замычал и ударился лбом о стол. Потом еще раз, сильней. Стало больно, и от этого я замычал громче. Меня попытались удержать, а кто-то даже посоветовал позвать врача. Услышав это, я поощрительно хлопнул Гарольда по коленке, и он заорал дурным голосом:

— Врача! Срочно вызовите врача! Моему брату плохо, у него опять приступ начался!

Кто-то из ребят уже барабанил в дверь, и через пару минут наш сторож, разобравшись в причине, пообещал вызвать помощь. Пришлось ждать чуть ли не четверть часа и все это время дергаться и пытаться вырваться из жестких захватов. Мне даже надоело притворяться, и я стал всерьез обдумывать момент моего якобы выздоровления. Но тут и лекарь подоспел со своим чемоданчиком. Ловко выхватил шприц, заполнил его из ампулы и без раздумья вколол мне в плечо. Защищать меня никто не стал, мало того, даже придерживали довольно от души. Поэтому я снова впал в забытье. Засыпая, подумал: если сутками спать под наркозом, умнеешь или глупеешь?

Очнулся я (уже в который раз!) опять в другом месте. Но оно было самым шикарным из всех предыдущих. С первого взгляда стало понятно, что это помещение не что иное, как огромная спальня. Почти все стены были в зеркалах, даже окна вроде отсутствовали. Лишь кое-где набольшие портьеры что-то скрывали. Освещение волнами перекатывалось из одного края потолка на другой по тусклым разноцветным лампочкам. Со всех сторон доносилась тихая классическая музыка. Это место могло вызывать чувство полного удовлетворения.

Могло, если бы я не лежал на кровати. Вернее, не на «кровати» и не «лежал». Ибо то, что было подо мной, скорее напоминало боксерский ринг, только без оградительных канатов. Вместо них с двух сторон стояло по паре хромированных труб до самого потолка. И каждая пара соединялась между собой блестящими колесами, напоминающими штурвал судна. От этих штурвалов тянулись явно не игрушечные, хоть и никелированные, цепи и смыкались у меня на лодыжках и запястьях. Железо, на удивление, не касалось непосредственно моего тела — под ним было проложено нечто очень похожее на хорошо выделанную кожу. И кроме этой кожи, на моем теле больше ничего не было. Совсем!

От осознания этого, а не от свежести, мое тело сразу покрылось пупырышками. Как-то намного спокойнее чувствуешь себя в незнакомой обстановке, когда на тебе хоть что-то, но наброшено. И куда это я попал? Да еще в таком распятом виде?

Слегка натянув одну из цепей, я понял, что не могу даже подтянуть ладонь к своему лицу. Меня это явно разозлило, и я дернул правой рукой. Со всей силы, на какую был способен. Цепь даже и не подумала разорваться, а вот рука заныла основательно. Хорошо хоть кожу догадались подложить. И после моих дерганий зазвенели невидимые колокольчики. Я попытался поджать ноги, и колокольчики зазвучали еще громче. После движения левой рукой звук немного изменился и стал варьироваться после любой смены усилия, прилагаемого к каждой цепи. Наверняка те, кто умел, так развлекались, создавая музыку, но у меня получилась совершенная какофония.

Зато несуразный звон привлек чье-то внимание. Одна из портьер зашевелилась, и я покосился на нее глазами, совершенно не догадываясь о личности входящего. И чуть не ослеп! Из потолка надо мной хлынул такой ослепительный свет, что чуть не выжег мне сетчатку! Ранее мне не удалось заметить расположенные там прожекторы. Или еще дьявол знает что! Даже сквозь закрытые веки я видел пять ярких солнц, слившихся в одно.

Мне даже не пришлось вспоминать, что я разыгрываю из себя умалишенного — мычание вперемешку с криком ужаса непроизвольно вырвалось из моей глотки. Захотелось закрыть глаза всеми имеющимися у меня конечностями, но сделать это я не мог. Зато уж колокольчики зазвенели! Наверняка как никогда прежде! Может, из-за этого, может, из-за моих криков, но свет тут же выключился. Я замер и открыл глаза. И ничего не увидел! Временная слепота поразила меня, и я лихорадочно соображал, когда же она пройдет. Я даже не видел тусклых лампочек, которые давали прежде освещение.

И буквально через несколько мгновений я почувствовал какие-то передвижения по моему телу. Будто по мне ползали, трепыхаясь, некие бабочки в количестве нескольких штук одновременно. Не могу сказать, что это было так уж неприятно, особенно после сравнения с прожекторами, но вызывало во мне определенный дискомфорт. И главное — трепыхающиеся крылышки все чаще и чаще стали проходиться по моим гениталиям. Что вызвало в моем организме определенную реакцию. Вернее, чуть не вызвало! Так как я вспомнил неожиданно ясно слова нашей хозяйки по моему поводу. Мол, и на меня найдутся любители экзотики. Меня уже продали! Пока я спал! И не иначе как закоренелому маньяку! Кто же еще позарится на убогого дебила?! Вот влип так влип! И угораздило же меня притворяться дебилом! Тьфу, действительно полный идиот!