На другом берегу (сборник)

Автобус тронулся, а я спохватился, что мне не дали указание о следующем проводнике. Наверное, так было надо. До сих пор цепочка не дала ни единого сбоя. Через полчаса езды автобус начало сильно подкидывать. Так я заметил, что мы едем по грунтовке. Я сам удивился, что помнил это слово. Ко мне не лезли с вопросами, но поглядывали с любопытством и сочувствием. Среди этих людей мой скромный костюм и куртка даже в помятом виде выглядели новыми и нарядными. Надо было терпеть и ждать до конца маршрута, но какая-то веселая волна начала подниматься из глубины души. Все заканчивалось! Бояться поздно! Я заставил себя посчитать до тысячи, но потом сразу же повернулся к усатому мужичку в шуршащем непромокаемом плаще, который будто родился вместе с хозяином:

– Долго еще нам ехать?

Он хитро усмехнулся.

– Загадывать нельзя. Я тебе скажу – сорок минут, а машина по закону подлости сломается. До утра в тайге просидим. До следующего маршрута.

– Часто бывают поломки?

– Да постоянно. Сам видишь, какие дороги.

– Почему же не кладут твердое покрытие?

Несколько человек вокруг, услышавшие мой вопрос, засмеялись. Женщина с четырьмя полными авоськами, устроившаяся напротив, охотно пояснила:

– Кладут время от времени. Для нашего болота это ничто. Тягачи пару раз за сезон пройдут – дорога в хлам. Так и мучаемся. А у нас кто знакомый тебя встретит или ты сам по себе?

– Сын должен встретить. Димка.

– Это какой же Димка? – заинтересовалась моя соседка. – Лет ему сколько? Работает на нефти или на лесе?

– Работать он не может. Ему всего четырнадцать.

Мужичок в плаще назидательно произнес:

– У нас с двенадцати трудовая повинность. Мы считаемся режимным объектом.

– Что, полноценное образование получить невозможно?

– Лес валят и без высшей математики.

Женщина решила меня успокоить.

– Да вы не переживайте. У нас есть вечерние отделения. Днем учатся дети только до 12-ти лет. А мальчик ваш как выглядит? Светленький? Крепенький?

– Ну да.

– В пятом бараке новый парнишка живет. Как звать – не знаю. С виду приятный. На лесозаготовки устроился.

Я был уверен, что это ошибка.

– Кто же разрешил подростку валить лес?

– Валить ему не доверят, а обработку лесоматериала у нас всегда бригада мальчишек ведет. Сучья собирают, грузят, делянку в порядок приводят. Летом молодняк подсаживают.

– На лесе и полегче будет, и поприятней, – успокоил мужчина. – Около нефтяной вышки даже взрослые в грязи тонут. Сколько щебня на площадки завозят! Все в болото уходит, как в черную дыру.

– Это хорошо, что у нас нефть своя, – похвасталась женщина. – Бараки теплые. В других поселках люди на дровах мучаются.

Помолчали. Я попытался представить себе новое жилье. Меня предупреждали, что некоторые не приживаются на Выселках из-за отсутствия не столько бытовых удобств, сколько элементарной бытовой техники. Информационный голод, говорили мне, мучает человека мегаполиса не меньше продуктового. Еще один минус – малое жизненное пространство в быту, отсутствие возможности уединиться. И это в огромной тайге! Но дорога и легенда для возвращения обратно стоят столько, что о них лучше забыть сразу.

Я вспомнил свои опасения перед выездом из Жилой зоны на Промку. Собственно, что я тогда терял? Я устроил себе маленький удобный мирок в зоне с относительно невысоким уровнем жизни. А сейчас я будто на другой планете, к которой в своем возрасте могу никогда не привыкнуть. Поймет ли меня старший сын? Я скрыл от него свое решение и даже не попрощался. Он получит от меня последний привет, когда после стажировки его пригласят в Дом Законов. Тогда он узнает, что по своим показателям я мог войти в Совет Координаторов, но отказался от мечты, чтобы это место могли предложить ему.

Лес неохотно расступился. Автобус выехал на улицу с грязными обочинами и остановился у крайнего деревянного барака, над дверью которого ядовито-красным пятном выделялся прямоугольник вывески. После остановки мои попутчики сразу забыли про меня, заторопились. Шофер нашел меня глазами и кивком пригласил подойти.

– Видишь эту вывеску? Подойдешь в контору в течение первой половины дня. Получишь новое имя.

– Как это?

– Просто. Здесь не дают хода информации о погибших, если, например, несчастный случай произошел. Легальным человеком станешь. Только не тяни с оформлением. Это режимный объект.

– Так ведь все будут знать, что я – не я.

– Ты не один такой здесь. Наших не бойся. Главное, чтобы тебя город не искал.

Он вынул из бардачка бумагу, сверился с записью:

– Пятый барак, комната 38.

Я торопливо зашагал вдоль бараков, отсчитывая номера. Издали они казались маленькими, а здесь каждый растянулся на пять минут ходьбы. Навстречу попадались люди в мешковатой, грязной одежде. Вообще все напоминало кадры исторического фильма. Вряд ли кто в мегаполисе мог представить себе, что такие места и такой транспорт еще есть в наше время. Но люди не отличались. Нет явной агрессии или признаков деградации. Обычные человеческие лица.