На другом берегу (сборник)

Я потянул на себя тяжелую дверь пятого барака, вошел в полутемный коридор и убедился, что 38-я комната находится на втором этаже. Деревянная лестница на второй этаж – широкая и основательная, как в дорогих коттеджах, но перила затерты руками, которые занимались совсем не интеллектуальным трудом. Ряд одинаковых дверей с номерами. Остановился перед 38-й. Надо было перевести дух и унять сердцебиение, но костяшки пальцев уже барабанили по дереву.

Он открыл почти сразу, как будто ждал за дверью. Повзрослел – это точно. Я не успел произнести ни слова. Он обнял меня и неожиданно легко оторвал от пола.

– Правда, я стал сильным?

Глава 4. Зона Отчуждения

1

Когда-то я жил в городе… Меня уважали, потому что я имел хорошее образование, престижную профессию, постоянный доход. У меня были жена, дети, особняк, сад. Таким же богатством владел и мой отец, но оно обратилось в «ничто» с его выходом на пенсию. Он умер на Льготной зоне для стариков.

После развода с женой я с младшим сыном переехал на Промзону, но и там я принадлежал к немногочисленной группе людей, которые могли похвастаться домиком и должностью служащего. Кем я числюсь в Зоне Освоения? Рабочей единицей? Номером в статистике?

Занятие мне выбирает начальник. В магазин и столовую можно ходить «под запись». Раз в неделю из заработной платы высчитывают потраченное, остальное отдают на руки. Кредитные карточки здесь не в ходу. Вместо них пластиковые талоны определенной номинации. На зоне их подделать невозможно, а в мегаполисе, где их заказывают, они, в свою очередь, бесполезны. Если копить, то раза два в год можно съездить в поселение центрального офиса Зоны, где товара и развлечений больше. Некоторые так и поступали. Но мы с сыном на эту «обманку» не покупались. Центральный офис Зоны был слабой пародией на городские Зоны отдыха.

Я очень скучал по городу, по его ритму жизни, потоку информации, комфорту. Скучал по старшему сыну Васе, по маме и, что удивительно, по Светлане. На Промзоне я свыкся с нашим расставанием, но здесь всё чаще вспоминал её то скромной школьницей, то счастливой ласковой матерью. Память постепенно стирала образ больной и нелюдимой женщины, с которой я простился перед выездом.

– Ты заснул? – спросила вернувшаяся из кухонного закутка Вероника.

Я вздрогнул от неожиданности и уставился на неё. Красива, что и говорить. Особенно сейчас – полураздетая и растрёпанная. Когда она мазала лицо краской и делала из волос поле для блестящих заколок, лицо её становилось кукольным, чужим.

– Да, задремал немного. Сделай мне кофе.

– Уже. Я изучаю привычки своих клиентов. Что сморщился, неженка? Неприятно?

– Ты не глупая, Вероника. Привычки изучаешь. Изучи заодно и то, что в присутствии одного мужчины не стоит упоминать о других.

Я встал с кровати, начал одеваться. Настроение было испорчено. Может, я и правда неженка по жизни? На Выселках не принято говорить о морали, тем более с женщинами лёгкого поведения.

– Не злись. Если хочешь, я не буду встречаться с другими.

– У меня нет таких денег, Вероника.

– А я тебя о деньгах не спрашиваю. Нравишься ты мне. Может, за то, что стесняешься меня, обидеть боишься. Меня многие зовут в постоянные любовницы. Особенно сектант из тайги старается. А я сама тебе предлагаю, подумай.

Она подвинула мне чашку кофе, сняла салфетку с вазочки, наполненной конфетами, и вопросительно поглядела на меня.

– Ты будешь смеяться, Вероника, но я чувствую себя женатым человеком. Развод с женой был по её инициативе. Не я разводился, понимаешь? У меня взрослый сын. Он прекрасно помнит свою мать.

Димке повезло больше моего – ему достались документы с именем Тимофей. Имена Тима-Дима созвучны. Он откликался на оба. И ошибиться можно – сочтут за удобное изменение.

– Да брось, Андрей. Твой Димка всё поймёт правильно. Думаешь, он про меня не знает? Вижу, что знает. И не презирает, даже как-то держится вежливее остальных. В клиенты ни разу не набивался.

– Этого ещё не хватало!

– Открой глаза, папаша! Здесь рано становятся мужчинами. И твой сын – не исключение.

Контактного весёлого Димку уважать стали сразу. Подшучивать над ним опасались – за последние два года он раздался в плечах и перерос меня. Я не заметил, как мы поменялись ролями. Теперь он опекал меня. К зиме доставал тёплые сапоги и куртку, делал какие-то заготовки из грибов, ягод и орехов, которые приносил из тайги. Научился вялить рыбу и коптить мясо. Я, всю жизнь проживший в Жилой зоне с тёплым климатом, забывал о грядущем похолодании и отсутствии фруктов в зимний сезон.