На другом берегу (сборник)

Она слабо улыбнулась. В этом ящике я оставлял деньги ей после своих визитов.

– Можно взять все?

– Бери.

– Ты плохо выглядишь. Тебе они точно не понадобятся, я имею в виду – на медицину?

Вероника посмотрела на меня с испугом.

– Я стала очень некрасивой?

– Причём тут красота? Я с тобой о здоровье говорю.

– Я вполне здорова. Лёгкое недомогание. Пройдёт. Ты ещё придёшь?

– Обязательно. Если про меня спросят – я поехал проверять сердце. Хорошо?

– Хорошо. А у тебя сердце болит?

– Нет. Но ты говори так. Я потом тебе всё расскажу. Не обижайся.

– Не буду. Деньги можешь не возвращать. Сам приходи, – услышал я уже вслед.

10

Ночью я проснулся от скрежета. Оглянулся на кровать сына: тот безмятежно спал. Потихоньку прошёл по комнате. Скрежет шёл от входной двери. Открыл и увидел, как на полу дёргался в судорогах Иван Петрович, задевая дверь костяшками скрюченных пальцев. Я охнул и втащил его в комнату. На кровать мне было его не поднять. Я бросил на пол куртку и перекатил на неё старика. Он перестал дёргаться, только тихонько стонал и иногда вздрагивал. Я встал, чтобы накрыть его.

Мне показалось, что за окном блеснул луч фонаря или прожектора. Я выглянул в окно, дождался момента, когда глаза привыкли к темноте и стали различать первые утренние очертания.

От леса в сторону конторы двигалась небольшая группа людей. Для вахты рано. Что-то в их облике мне не понравилось. Походка слишком лёгкая, быстрая, будто детская. Наши таёжники в сапогах ступали тяжело. Сейчас группа войдёт в освещённый круг фонаря перед крайним бараком, где размещалась контора. Со своей прогрессирующей дальнозоркостью я должен их разглядеть. Фигуры одного роста. Головы втянуты в плечи. Одеты все в одинаковую униформу, как будто только что выданную и не приобретшую индивидуальных отличий. Одежда сидит мешковато.

Из двери конторы вышел человек повыше, очень может быть, что хозяин. Группа села в вездеход. Он тронулся по дороге из посёлка и скоро скрылся из виду. Петрович громко застонал, открыл глаза и сел. У стены завозился Димка.

– Папа, что случилось? Свет зажечь?

– Нет. Ни в коем случае, – поспешно сказал Петрович.

– Папа, кто у нас? Что происходит?

– Ивану Петровичу стало плохо.

– А почему свет не включить? – не унимался Димка.

– Потому что нигде в посёлке огня нет. Горящее окно среди ночи кто-нибудь заметит. Они могут спросить у дежурных и что-то заподозрить.

– Кто «они», Иван Петрович? У вас опять галлюцинации?

– Андрей, вы их видели? Ведь видели?

– Папа, ты кого-то видел?

– Видел. Они вышли из леса. Мне показалось, что в темноте они ориентируются лучше, чем на ярком свету. Не задерживались под фонарём, разговор провели в стороне от него. Помнишь наш разговор? Парень из тайги утверждал, что жилища чужих устроены в подземелье.

Иван Петрович всхлипнул.

– Беда, ребятки. Раньше они встречались за посёлком, теперь приходят сюда. Надо что-то делать. Вы думайте, мне веры мало из-за приступов моих. Ах, какая недобрая волна от них идёт! И рад бы забыться, да не могу.

– Тебе легче, Петрович? – спросил я. – Переползай на диванчик. Давай подремлем остаток ночи. До утра уже ничего не случится, а утром что-нибудь придумаем.

Мы легли по своим местам и замолчали. Я закрыл глаза и передо мной крадущейся походкой снова прошли низкие, немного сгорбленные фигуры. Теперь мне казалось, что я вижу их сероватые лица с глубоко посаженными глазами, жёстким и цепким взглядом, впалые щёки и узкие бесцветные губы. Один из них обернулся и стал внимательно вглядываться в меня. От ужаса я проснулся. На мгновение показалось, что сном было всё от начала до конца, но на диванчике спал Петрович, поджав коленки к животу.

11

Центральный офис, на первый взгляд, мало, чем отличался от улиц нашей зоны. Разве что народу побольше. Ну и, конечно, площадью. Приглядевшись, я заметил отдельные домики по окраинам с разноцветными заборчиками и садиками за ними, которые чем-то напоминали моё жилище в Промзоне мегаполиса. У нас отдельное жильё могли себе позволить только сам начальник зоны да таёжный сектант. Люди вокруг ходили в такой же рабочей одежде, хотя в стороне под вывеской ресторанчика мелькала пёстрая компания. Здесь тоже работали бригады заготовителей. Переработку продукции полностью забирал город, разрешая очистку да сортировку. Говорят, к северу в районе возвышенностей работали некоторые мелкие обогатительные предприятия, но у нас сохранялась лесо-нефтяная специализация.

Димка уверенно шёл по улице, иногда останавливаясь перед яркими витринами. Я не любил магазины и сторонился рекламы. Мы со старшим сыном в городе посмеивались над второй половиной семьи, для которой каждая покупка была событием, а не вынужденной необходимостью.