НА ДВУХ НОГАХ

Человек ли Давид?
 В доме Саула в него были влюблены все – Ионафан, Мелхола, сам Саул. Саул не мог заснуть без того, чтобы Давид играл ему на арфе. Дочь его, Мелхола обожала Давида. Сын его, Ионафан отдал Давиду всё – любовь отца, наследное царство, саму жизнь. Что каждый из них видел в нём? И какой чудовищный лик проступал сквозь тонкие черты, когда наваждение спадало?
 Саул, опомнившись на миг, метнул в него копьё. Мелхола увидела его в иной личине, незнакомого, чужого, пляшущего перед скинией, и выражение ужаса навеки застыло у неё на лице.
 Откуда он вообще взялся?
"Возьми мою броню, – говорил Саул, нервно меряя шагами шатёр, – этот великан убьёт тебя, он убил уже многих. Возьми мою броню, и шлем, возьми, пройдись по шатру, дай мне поглядеть на тебя, мой мальчик, чудное изделие природы, золото и слоновая кость, лилия долин. Дай-ка я опояшу тебя своим мечом..."
Давид не взял ни щит его, ни меч, ни доспехи.
Он взял у него всё остальное.
Всё забрал.

Тётя Лиза

 Тётя Лиза была дочерью сахарозаводчика из местечка Лозны. И всё обещало быть хорошо. Потом, пыльным душным летом, в город пришли махновцы и тётю Лизу насиловали всем отрядом. Она тогда была гимназисткой и любила стихи Апухтина. Она выучилась на врача, вышла замуж за Самуила, но с тех самых пор у неё начались эпилептические припадки – осматривая больного, она замолкала, застывала, потом, на глазах у поражённого пациента, начинала раздеваться... Вот так, ни с того, ни с сего. Тем не менее, больные её любили. У Самуила оказался тяжёлый характер и, кажется, какие-то сексуальные заморочки, но об этом тётя Лиза предпочитала не рассказывать. Оставшись вдовой, всё больше жила по родственникам – присматривала за чужими детьми. Помогая по дому, пела чувствительные романсы декадентской поры. Ещё очень любила песню Зыкиной "Оборвалась тропинка у обрыва, оборвалась, как молодость моя". Удивительно верные слова, говорила она, налегая утюгом на чужие простыни и пододеяльники, удивительно верные слова... 

Дядя Нюма и дядя Яша